– Чувствует угрозу своей жизни. Это ключевой фактор. Жертва осознает, что ее жизнь полностью зависит от действий агрессора.

– Изолирована от внешнего мира. Отсутствие контакта с семьей, друзьями и правоохранительными органами усиливает зависимость от агрессора.

– Видит проявления «доброты» со стороны агрессора. Даже небольшие акты милосердия, такие как предоставление еды или воды, могут восприниматься как проявление заботы и вызывать благодарность.

– Не видит возможности сбежать. Отсутствие надежды на спасение заставляет жертву искать способы выжить и адаптироваться к ситуации.

В этих условиях жертва начинает идентифицировать себя с агрессором, чтобы:

– Снизить уровень стресса и тревоги. Сочувствие к агрессору помогает жертве чувствовать себя в большей безопасности и контролировать ситуацию.

– Угодить агрессору и избежать насилия. Жертва пытается предвидеть действия агрессора и вести себя так, чтобы не спровоцировать его на агрессию.

– Сохранить надежду на выживание. Вера в то, что агрессор не причинит вреда, помогает жертве сохранять оптимизм и бороться за свою жизнь.

Важно понимать:

«Стокгольмский синдром» – это не проявление слабости или глупости жертвы. Это сложный механизм психологической защиты, который помогает выжить в экстремальных условиях.

Он не возникает во всех случаях похищения или насилия. Вероятность его развития зависит от множества факторов, включая продолжительность пребывания в заложниках, степень изоляции и характер взаимоотношений между жертвой и агрессором.

Анализ более чем 4700 случаев захвата заложников с баррикадированием, проведенный специалистами ФБР (FBI Law Enforcement Bulletin, №7, 2007), показал, что у 27% жертв в той или иной степени проявляется «Стокгольмский синдром». В то же время, многие криминалистические психологи считают, что на самом деле этот синдром проявляется намного реже и встречается, как правило, в ситуациях, когда заложники и преступники были ранее незнакомы.

«Стокгольмский синдром» возникает не только в экстремальных ситуациях, например при похищении, террористических актах, военных действиях, но и в обычной жизни. Он может проявляться в различных формах абьюза, включая секты и домашнее насилие. Существует даже такой феномен, как «корпоративный Стокгольмский синдром»: человек становится жертвой для своего начальника или коллег и испытывает к ним симпатию, несмотря на несправедливое и неуважительное отношение к себе.

При бытовом «Стокгольмском синдроме» жертва:

– Пытается оправдывать агрессора, выгораживает его и защищает;

– Не до конца осознаёт, что происходит и как это выглядит в глазах других;

– Убеждает тех, кто пытается помочь, что они не знают всей картины и на самом деле всё в порядке;

– Иногда скрывает следы побоев, мучений, замыкается в себе.

Зачастую эти признаки можно проследить у детей или подростков, длительное время подвергавшихся сексуальным домогательствам со стороны близких людей. Жертвы пытаются оправдать подобные поступки, аргументируя тем, что зачастую насильники были добры к ним, да и остальные члены семьи их уважают и любят.

В 1991 году 11-летняя Джейси Ли Дугард была похищена на автобусной остановке ранее судимым за похищение и изнасилование Филиппом Гарридо и его женой Ненси. Они 18 лет скрывали девочку на заднем дворе своего дома. За это время она родила от насильника двух дочерей, первую – в 14 лет.

Уже после ареста Гарридо и освобождения Джейси Ли многие свидетели вспоминали, что неоднократно видели девочку – она свободно открывала дверь дома курьерам, помогала Гарридо в принадлежащей ему типографии, напрямую общалась с клиентами, но никогда не подавала признаков подозрительного поведения и не просила о помощи.