– Прошу вас, что бы мой муж вам ни сделал, не надо… Он хороший человек!

– Я ничего не имею против вашего мужа, – сквозь зубы, наконец, полностью очнувшись, пробормотал я.

На её лице испуг сменился непониманием, но вскоре снова заполонил его.

– Тогда что вы здесь делаете?

– Я сам не знаю…

Мы снова молча смотрели друг на друга, не осмеливаясь пошевелиться.

Не сказав ей ни слова про то, что нет угрозы её жизни, я бы увеличил шансы на то, что тот человек выполнит наши требования и поставит свою подпись в самой нижней строке договора.

– Доживёте ли вы до завтра – зависит только от вашего мужа, – твердо сказал я, но только через секунду после произнесения этих слов, понял, что перестарался.

Кожа на её лице побледнела, придавая ей мертвый синеватый оттенок.

– Не волнуйтесь! У меня нет никакого желания убивать вас, – произнес я, стараясь её успокоить, но эти слова, по всей видимости, не помогли.

– Вы же сказали, что он ни при чём, – её шёпот был полон отчаяния.

– Я так не говорил. Я сказал, что ничего не имею против него. Но не все разделяют мою позицию.

Она ведь частичка той системы, она не заслуживает ни сожаления, ни помилования.

– Можно мне чай! – вдруг, не придумав ничего другого, спросил я.

Не сразу поняв, что я сказал, она положила тряпку на стол, повернувшись к шкафчику с целью достать кружку. Я сел за барную стойку, стоящую недалеко от меня, на которой лежала толстая книга «Скрытая психология. Или как быстро вылечить пациента», положив пистолет на стол, но, не убрав с него руку. Мой взгляд наблюдал за её действиями, не выпуская её с поля зрения.

– Вы как пьёте чай?

– А? – переспросил я, несмотря на то, что понял её слова.

– Вам какой чай? Черный? Есть ещё зеленый.

– А… Черный.

Она меня боялась, но старалась этого не показывать, из-за чего её страх был ещё более заметен.

– Можно ещё сахар?

– Да, конечно. Вам сколько ложек?

– Две.

Из коридора послышался какой-то шум, сопровождаемый сложным для восприятия мужским голосом. Но, несмотря на его неразборчивость и злую гнусавость, в нём можно было разобрать отдельные недовольные выражения, вырывающиеся, как пулемётная очередь из раскаленного ствола. То затухающие, то вновь разносящиеся по дому удары обо что-то металлическое давали понять, что их источник не желал поддаваться безрезультатному натиску Тома.

– Что это? – ещё сильнее заволновалась заложница.

– Это? Не обращайте внимания. Скоро он к нам присоединится.

– Вот ваш чай.

– М… Спасибо.

Взяв только что поставленную передо мной кружку, я в ужасе замер. Вполне возможно, что мой растерянный мозг был обманут, и то, что неожиданно попало в моё поле зрения было лишь злой шуткой неравномерно скопившегося подкожного жира на животе отошедшей от меня на пару шагов женщины. Но на фоне остальных истощенных частей её тела этот небольшой бугорок казался именно тем, что могло оказаться причиной провала моей части этой миссии.

Заметив мой взгляд, прикованный к её животу, она отвернулась к раковине, где забытый кран заполнял водой переполненную посуду.

– Какой месяц? – надеясь услышать опровержение своих догадок, неуверенно спросил я.

Вдруг я снова уловил её умоляющий взгляд, проникающий вглубь меня, дающий понять правоту моих наблюдений. Теперь я понял, что её страх не был страхом за свою жизнь, она боялась за жизнь другого человека внутри неё.

Я, поставив чашку на стол, не отпив из неё, выложил из кармана пачку сигарет, которая была вручена мне на том самом проклятом мосту.

– Вы не против, если я закурю?

– А вот и мы, – раздался за моей спиной голос Тома.

Он небрежно кинул передо мной черную папку, недовольно что-то бормоча.