По обыкновению, Триумфы необычайно привлекательны. Ни в одной книге я не встречала подобного описания хотя бы одного королевского ребенка.

– Должно быть вы что-то спутали. Триумфы не могут быть столь безобразными, – откидываюсь на расшатанную спинку стула и задуваю пару свечей рядом с собой.

– Времена меняются, – заключает Лорна, отодвигая от себя грязную тарелку. – Кто знает, какие сейчас принцы и принцессы. Наше дело хорошо служить и быть послушными, а не разглядывать лица Триумфов.

Мы разговариваем обо всем на свете до полуночи, а после расходимся по своим углам и ложимся спать, благодаря Отца за то, что смогли прожить еще один день.

Не хочу засыпать с мыслями о том, что «завтра» может не наступить для меня и поэтому, я обязательно получу свою свободу, чего бы мне это не стоило.

Я никогда не покидала пределы Фермерских Угодий.

Возможно, поэтому, сейчас, сидя в карете и глядя в окно, я испытывала смешанные чувства. Восторг от увиденных пейзажей перемешался с горечью недавней разлуки и тошноты, от непривычного движения экипажа, унять которую оказалось не так-то просто.

Наша ферма скрылась в ночной мгле, через несколько минут неспешной езды. Лорна твердо решила, что мы покинем дом далеко за полночь, чтобы побыстрее прибыть во дворец и проявить там свои лучшие качества.

Карета ехала очень медленно и неустанно качалась из стороны в сторону. Иногда мне казалось, что она вот-вот завалится на бок и мы никогда не доберемся до этого проклятого дворца. Кучер, приехавший за нами, всю дорогу бормотал что-то себе под нос, пытаясь управиться с парой недовольно фыркающих лошадей.

Лорна сопровождала нас, как и подобало вдове3. Она сидела рядом со мной, одетая в свое самое пестрое и красивое платье, с гусиным пером в руках и соломинкой во рту. Тетка старательно писала рекомендательные письма для меня и Габриэль, подробно объясняя, почему именно нас, а не других Бинов, должны выбрать королевские особы.

– Габриэль, повтори главное правило Бинов, – настоятельно просит Лорна, не отрываясь от писем.

Габриэль сидела молча и неподвижно, нервно сжимая ткань салатового платья, цвет которого отлично подчеркивал ее смуглую кожу.

– Младшим нужно давать все…

– … А себе забирать то, что останется, – закончила я за подругу. Лорна взглянула на меня с гордостью, но в ее глазах отчетливо читалось беспокойство за младшую воспитанницу.

После этого мы двигались в тишине. Каждый думал о своем, глядя в грязное окошко экипажа и время от времени проваливаясь в беспокойный сон.

Я наблюдала за сменой бескрайних полей на темный нелюдимый лес, слушала угрюмое пение птиц и понимала, что отныне мне придется выживать по-другому, так, как учила Лорна.

«Мы должны уважать наших господ. Их прихоти и приказы, желания и чувства, слова и мысли – мы ставим выше своих. Мы – безмолвные и покорные слуги, незримые тени, что втайне помогают Триумфам жить и исполнять свой долг перед Отцом. Они выше нас, Отец любит их сильнее, а значит и мы, должны чтить их также глубоко и сильно, как прародитель. Если вы хорошо служите хозяину, то обязательно получите вознаграждение и покинете дворец. Иначе, вы обречены на вечное и бессмысленное существование среди тех, кто лучше вас», – еще с того урока Лорны, я осознала, что мой путь к свободе будет не самым легким.

Я стала одной из немногих детей, которые попали к Лорне еще в младенчестве. По рассказам наставницы, она обнаружила меня поздней ночью, около своего дома, в плетеной корзинке, плачущую и окровавленную, со старым и грязным кулоном в маленькой ладошке. Тетка понятия не имела кто принес меня к ней и почему на теле младенца красовался свежий шрам, но несмотря на эти загадочные обстоятельства, она рискнула взять меня к себе и воспитать как одну из многочисленных дочерей.