- А ваша сестра и вы?

- Скоро выборы, и дядя рассчитывает на должность в правительстве. Не думаю, что подобный скандал вокруг его дочери пойдёт ему на пользу. А я… я ношу ту же самую фамилию. Так что не только его дочь, но и племянница. А вы уже всё узнали, и дальше - как будет, так и будет, - она подняла голову и смотрела прямо на него, но всё ещё не могла уловить в нём ни единой мысли.

- То есть? Что именно будет?

- Я же предупреждала, что вам может не понравиться.

- То, что когда-то давно, кстати, сколько лет назад?

- Почти двенадцать.

- Так вот, двенадцать лет назад вы с кем-то там встречались и фотографировались за этим делом? Удивительно, конечно, прямо сказать, я от вас не ожидал. Я всегда говорю себе, что от вас можно ждать всего, чего угодно, но вы снова меня удивили. Я грешным делом подумал, что вы кого-то убили по молодости вашими тайными методами, и это вышло наружу, и нужно спасать вас не то от тюрьмы, не то от чьей-нибудь мести. Но всё оказалось проще, хотя бы никакого криминала, и то хорошо. Завтра с утра поговорим с некоторыми специалистами, посмотрим, что можно выжать из вашего письма.

- То есть, вы берётесь найти этого человека?

- А как иначе? Конечно, берусь. Вариантов нет.

- Просите у меня, что хотите. Может быть, есть что-то такое, что я могу сделать для вас? - она чувствовала, что нельзя просто так сказать «спасибо» и уйти.

- С ума сошли? Переутомились? - он смотрел на неё как на неразумную. - Вообще это моя обязанность - решать такие вот проблемы наших сотрудников. Не забыли? Если бы ко мне пришла госпожа Полетти или, скажем, господин Сарто, и рассказали эту историю - мне бы точно так же пришлось с ней разбираться. Ну а раз это случилось с вами… пожалуй, самое яркое желание - увидеть того человека, которому вы доверили хранить эти материалы, и который их где-то потерял, или кому-то показал, или ещё как-то глупо поступил. Я уверен, что без него не обошлось. Скажите, двенадцать или сколько там лет назад он был умнее?

- Мы познакомились семнадцать лет назад. Я была ещё студенткой, хоть и второй раз, а он - уже преподавателем, хоть и не особо опытным. Я даже толком и влюблена в него не была - так, влечение тела. Ну да, мы встречались, но возможные темы для разговора были исчерпаны в первые полгода. То, чем хотела заниматься я, ему не было интересно, мне тоже зевать хотелось от его статей и теорий. Машины у него не было. На лыжах он не катался. Фильмы нам нравились разные. Художественных книг он не читал, только по своей теме. Но в плане секса он знал и умел намного больше меня, и я этим пользовалась. Пока не наскучило. Он утверждает, что и представить не может, кто нам всем пакостит. По телефону я не услышала лжи в его голосе.

- Ладно, разберёмся. Это всё или есть что-то ещё?

- По этому делу? Ничего.

- А другое дело?

- Не знаю о таком.

- Вот и отлично. Сердце моё, мы всех победим. Не знаю пока, как, не знаю, когда, но знаю, что непременно. Вам ясно? Вы верите?

- Вы же знаете, вам очень сложно не поверить. Правда, я не знаю другого человека, компетентности которого я бы с той же лёгкостью доверилась.

- Мне приятно, - кивнул он. - И я рад помочь вам. Именно вам. Не вздумайте сейчас уходить, ясно? Будете ещё до утра всякую ерунду думать, нечего!

Он обнял её и принялся гладить по голове, вытаскивая из узла волос шпильки.

- Спасибо, Себастьен, - прошептала она. - Никто другой, кроме вас. Я уверена.

- А вы не думали рассказать всё генералу?

- Он в отъезде, они уехали отдыхать с тётушкой. Нет, если бы я позвонила, он бы вернулся, и подключился, но если возможно, чтобы он не знал, я бы этого хотела.