Она подняла на меня глаза, мокрые от слез.
– Вот видите, Кэти. Я уже совсем старая. У меня нет будущего, нет моей Элоиз. У меня ничего нет.
– Но как же так? Вы же бабушка очаровательных близняшек. Вот вам и будущее.
– Не думаю. Тед этого не допустит.
Потом Энни принесла десерт. Джулиана выпрямилась на стуле и сдержанно поблагодарила служанку. Но Энни было не провести. Увидев волнение хозяйки, она кинула на меня взгляд, полный упрека. По ее мнению, это я расстроила ее любимую хозяйку. Поставив на стол яблочный пирог с крошкой, она направилась к дверям, обеспокоенно оглядываясь.
Мне было неловко, но я была вынуждена задать этот жестокий вопрос:
– Джулиана, а кто такой Артур?
Глава восьмая
Она замерла от неожиданности, словно ей нанесли удар.
– Джулиана, скажите, кто такой Артур? – повторила я.
– Артур? Я не знаю даже, о ком вы говорите. Никогда не слышала о нем.
Голос Джулианы был резок, с нотками надрыва. Я не ожидала такой реакции.
– Ну хорошо, допустим, что вы не знаете. Мне сказал о нем Тед, и этот человек определенно ему не нравится.
– Вам Тед сказал? А что еще он сказал? – испуганно переспросила Джулиана.
– Он говорил что-то про измену.
Джулиана нервно рассмеялась.
– Какая глупость! Послушайте, – со вздохом продолжила она, – не стоит сейчас верить каждому слову Теда. Он не вполне нормален. Если честно, он всегда ревновал Элоиз, подозревал ее на каждом шагу. Элоиз не раз жаловалась мне, что Тед замучил ее подозрениями, будто у нее роман.
– А его не было?
– Конечно, нет. Элоиз никогда в жизни не поступила бы во вред собственным детям, никогда бы не осмелилась на расставание с Тедом. Она знала, каким мстительным он может быть.
– В каком смысле? То есть он мог бы отнять у нее детей?
Джулиана явно была недовольна собой – словно наговорила лишнего. Она резко выпрямилась.
– Моя дочь прежде всего была очень хорошей матерью. И вы это прекрасно знаете, Кэти. Она обожала своих девочек, и они всегда были у нее на первом месте. Все остальное – потом.
– Даже Тед? – ляпнула я и тотчас же прикусила язык.
Джулиана умоляюще посмотрела на меня и сказала:
– Если бы вы только знали, Кэти, если бы вы только знали…
– А что я должна знать?
Джулиана спохватилась, и лицо ее вдруг приняло каменное выражение – я никогда ее такой прежде не видела. Очевидно, я зашла слишком далеко в своих расспросах. И действительно – ну какое мое дело? Что я пытаюсь вытянуть из нее? Прежде я никогда не позволила бы себе такую настойчивость на грани неприличия. Но сны про Элоиз направляли меня против моей собственной воли.
Я растерянно замолчала, чувствуя, что задела Джулиану за живое. И она явно недоговаривала. Это было неприятно. Не люблю, когда меня обхаживают, вызывая на откровенность, а потом сами утаивают что-то. А возможно, я просто преувеличиваю. После болезни мне всюду мерещатся ложь и лицемерие. Обычно мне не свойственна такая мнительность. Я всегда была открытым человеком, легко сходилась с людьми и никогда никого не осуждала.
А теперь я другая. Стоит мне заподозрить ложь, я сразу прячусь в раковину. Мне было жаль Джулиану, но если она не будет со мной откровенна, я и сама не собираюсь откровенничать, подвергая свою психику опасности.
Своей холодностью Джулиана оттолкнула меня, и во мне сработал инстинкт самосохранения. Это очень и очень печально. Я всегда восхищалась ею, а за этот день просто сроднилась с ней как с матерью. Что было большой ошибкой с моей стороны.
Конечно же, она не моя мать – она мать Элоиз. Ее волновала только собственная дочь, и чтобы она ни делала – все только ради нее.
Нужно было как-то выходить из этой ситуации.