— Да, мам, подумай об этом.

Женька подошла ближе к кровати. Она хладнокровная, потому что взрослая. Старшая сестра для нас всё делала, от этого жёсткая. Ей в этом мире с таким прицепом крайне сложно выживать. Она бы могла выгодно выйти замуж с такой яркой внешностью, но Женя только пользовалась своей красотой, чтобы нам с Ксюхой было хорошо. У неё любовники богатые, поэтому мы с ног до головы одеты, и косметика дорогая. Только в последнее время у неё что-то не шло на личном фронте, и недавно устроилась на новую работу, поэтому денег в обрез. Я знала, ей мама – очередная обуза.

Мама потухшими карими глазами посмотрела на старшую дочь.

— Ты, Женечка, у меня особенная, — тихо и хрипло прошептала мама. — Знаешь, бывает в жизни всякое случается, как со мной. А ты у меня красавица, благодаря тебе две другие девочки такие хорошие.

— Мам, хватит тут умирать, — недовольно поморщилась Женька. — А Катька права, мы тебя с собой заберём. В городе врачи лучше, на обследование тебя отправим.

— Ох, Женюшка, не поможет мне обследование, — по-доброму улыбнулась мама, приподнялась на подушке и сняла свой крест с шеи. — Вот этот крест твой отец мне подарил перед смертью.

— Ну-у, началось, — протянула Ксюха, оттесняя меня от кровати родительницы. — А мы думали, все лётчики-испытатели. Может что-то расскажешь?

— Да нечего рассказывать особо, — печально усмехнулась мама.

Женя взяла крест, положила его на ладонь.

Я же оставила котёнка на груди матери, свято верила, что кошки садятся на больное место и лечат. А сама рассматривала крест мамы.

— Он не православный? — удивилась Женя.

— Ещё какой православный, — заворожённо ответила Ксюха. — Всё по канонам. И древний похоже.

— Да, он старинный, — продолжала улыбаться мама, укладываясь обратно на подушку и гладя котёнка. — Будь осторожна с этим крестом, Женечка. Он волшебный.

Мы с сёстрами смеялись. Всё-таки наша мама очень добрая и любила рассказывать сказки.

— Я серьёзно говорю, — она ласково улыбалась нам. — Вот захочешь тысячу километров пройти, а с этим крестом их за две минуты преодолеешь.

— В пространстве переносит? — почему я верила её словам, кто бы сказал.

— Вряд ли я захочу пройти тысячу километров, — скептически заметила Женя, рассматривая во все свои медовые глаза необычный крест.

— Будешь летать, Евгения, — устало прошептала мама. — Вам, девочки, ничего не дарю. Надеюсь, что всё у вас будет хорошо.

Она закрыла глаза.

— Надо скорую вызвать, — шепнула Ксюха.

— Ничего не надо, — строго отозвалась мама. — Всё в порядке. Я его освятила, Женечка, будет тебя хранить. И никто с тебя его не снимет, потому что твой.

— Мы надеялись, что про папаш наших расскажешь, — скуксилась Ксюха, посчитав, что всё неинтересно.

— Нет, ничего не расскажу.

Мама сделала вид, что уснула. А котёнок точно уснул у неё на груди.

Мы покинули комнату матери, прошли на кухню, встали вокруг Женьки, рассматривая крест. Действительно обычный крест, но в круге, и на верёвке, видимо мама крючком связала.

— Как её уговорить, чтобы с нами поехала? — подняла я глаза на Женю.

Переживала сильно. Я так привыкла быть младшей, ничего не решать, но в этот момент мне хотелось надавить на старшую сестру, кинуться к маме и сказать: «Поехали!»

— Решим, — Женя надела на себя крест и спрятала его под одеждой. — Мы сейчас картошки начистим, ты, мелкая, пойдёшь в магазин. Купишь сосисок, молока и сливочного масла, чтобы шикануть сегодня. И мать накормим.

— Куда на ночь глядя? — Ксюха глянула за окно, за которым темнота стояла, в буквальном смысле, словно существо какое, такая непроглядная. И свет фонарей с дороги чуть её края освещал. — Придурки какие-нибудь привяжутся.