— Где ты? — обратилась я к невидимому собеседнику. — Ирбис, откуда ты со мной разговариваешь? Я не чувствую тебя.

— Я предложил тебе почувствовать меня. Мне нужен твой ответ. Отдашься ли ты мне, чтобы я выпустил тебя отсюда?

Это было сказано очень-очень тихо и мягко. Он опять мурлыкал.

2. 1

1 Три сестры

— Надо было девочку Катей назвать, чтобы она всех животных с улицы подбирала и в дом тащила, — недовольно фыркнула Женька, поправляя причёску у зеркала.

Я подняла взгляд на неё. Женька очень красивая, из нас троих наверно самая-самая. У неё невероятно рельефная фигура с большой грудью, тонкой талией и попой выпуклой, хотя она совершенно игнорирует спорт. Я худощавая, Ксюха тоже. А у Женьки ноги от ушей, она, поэтому брюки старалась не носить. В доме прохладно, она в капронках и короткой юбке. Все мы темноволосые, и на мамочку похожи. Только вот глаза у Женьки - жёлтые, у меня - карие, а у Ксюхи - голубые.

— Катька, у тебя вообще совести нет. Самим жрать нечего, — фыркнула Ксюха, ставя на стол вытащенную из подпола картошку, чтобы на пюре начистить. Прожгла меня небесно-синим взглядом. — Котятам скармливаешь такую вкуснятину.

— Да, кстати, сосиски в этот раз в магазине были шикарные, — рассуждала Женя. — Надо бы ещё прикупить. Любительница животных пойдёт в магаз.

Я пару месяцев назад поступила на ветеринара, очень любила живую природу не только флору, но и фауну, поэтому этот мягкий пищащий комочек в моих руках был подобран, вымыт, обработан и накормлен последней сосиской.

— Это была моя сосиска, — оберегая котёнка от ног сестёр, ответила я.

— Голодной останешься.

— Катя, — позвала меня наша мама из маленькой комнаты

Мы замолчали. В гробовой тишине было слышно, как вгрызается в сосиску крохотный хищник и урчит от удовольствия.

Дом у мамы небольшой, печное отопление, две комнаты и простой быт. Деревянные полы. Конечно, небогато жили, но у нас очень уютно и чисто. Мама только болела. Здесь мы выросли. Вначале уехала Женя, поступила в университет, она у нас юрист. Потом Ксюша уехала, поступила на архитектора, в тот же университет. А теперь и я от мамы уехала. И она заболела. Мы бы забрали её с собой, но сами снимали малогабаритную квартирку недалеко от университета. Я предложила там поставить двухъярусную кровать, мы с мамой поместились, ей бы было хорошо с нами. А здесь ей плохо.

Но она ни в какую не хотела уезжать. Говорила, что от этого места, где лес, уехать невозможно.

Я тоже любила лес и животных.

И вообще как можно котёнка бросить на улице? Он забавный. Думала серый, отмыла, белым оказался. Мальчик. Заберу с собой. Я бы всех себе забрала и маму тоже. С тоской посмотрела туда, где в комнатке на кровати лежала мамочка.

— Катенька, — ещё раз позвала меня мама. — Покажи котёночка.

Я тут же взяла малыша в руки. Он не хотел расставаться с сосиской, ощерился, шипел. Пришлось вместе с едой его маме показывать. Она лежала под двумя одеялами, и я сверху накрыла её ещё лоскутным, которое вместе с ней сшила прошедшей весной. Очень красиво получилось, и кружева связали крючком.

Мы на маму похожи все втроём, только она уже седая и старая. Меня родила в сорок лет, после этого стала болеть. Можно представить, восемнадцать лет болела!

«Не могу умереть, пока моя младшенькая совершеннолетней не станет», — говорила она, а мне казалось, ну что такое восемнадцать, пусть бы ещё пожила.

Мы все знаем, что ей недолго осталось. У неё отказывали внутренние органы, и мне было ужасно жалко её. Если бы она согласилась с нами поехать, может быть ещё протянула немножечко.

— Мам, давай, поедешь с нами? У нас там хорошо, места немного, но зато все свои. Мы о тебе позаботимся, — гладила её по руке.