Треск.

Металлический, протяжный, он отдавался вибрацией в полу.

Пасифика замерла, вслушиваясь.

И тогда заметила.

Среди хаоса битого стекла и разрушенных конструкций – Худая, аккуратная рука, с тонкими пальцами и бледными ногтями. Она бросилась вперед, пальцы дрожали, когда она начала разгребать обломки, осторожно, но быстро убирая куски камня и гипсокартона.

Когда наконец перед ней показалось лицо Джини, сердце гулко ударило о ребра. Джини застряла в небольшом кармане между двумя обвалившимися стенами. Пространства было едва достаточно, чтобы защитить ее от падающих обломков, но это сработало. На ней не было ни единой царапины. Только слой пыли, покрывавший кожу и одежду.

Пасифика опустилась рядом, приподняла ее голову и осторожно положила к себе на колени.

– Приди в себя, пожалуйста… – прошептала она, поглаживая ее по щеке.

Секунды тянулись бесконечно.

Потом Джини резко вдохнула, ее тело вздрогнуло, и она закашлялась, втягивая в легкие пропитанный пылью воздух.

Пасифика почувствовала, как ее плечи расслабились от облегчения.

Джини открыла глаза, растерянно моргая, а потом сфокусировала взгляд на ней.

– Я… что, умерла? – ее голос прозвучал хрипло, почти сорвано. Она попыталась облизнуть пересохшие губы, но это не помогло.

Над ней склонилась Пасифика, лицо которой подсвечивалось отблесками пламени. Она улыбнулась – слабо, почти по-детски наивно.

– Нет, ты жива.

Джини моргнула, всматриваясь в знакомые черты.

– Но… ты мертва. – Она приподнялась на локтях. – Ты галлюцинация? Я сплю?

– Джини, я тоже жива, и если мы не хотим сгореть заживо, нам лучше выбираться прямо сейчас. – Пасифика кивнула наверх, туда, где огонь жадно пожирал деревянные балки. На ее плечо упал кусок обугленного шелка.

Джини медленно села, дрожа от чего-то, что было смесью страха и истощения.

– Но как? Мы были на твоих похоронах… Мы видели твой труп.

– Я знаю. – Пасифика отвернулась, быстро осматривая помещение. – Но давай я расскажу об этом позже.

Она встала, игнорируя ноющую боль в теле.

Комната, в которой они находились, была тупиком. Дверь – единственный привычный выход – оказалась заблокирована бетонными плитами и перекрыта металлическими балками. Окна не существовало.

Но Пасифика знала эти коридоры. Она прожила здесь полгода. Знала механизмы, камеры, каждый тайный проход.

Вот только эта комната была другой.

Изолятор.

Здесь ее держали первые три месяца, прежде чем начали выпускать за пределы. Здесь не было пути наружу – если только…

Она медленно повернулась, скользя взглядом по стенам.

– О, черт… – пробормотала Джини, щипая себя за кожу.

Пасифика удивленно приподняла бровь.

– Что ты делаешь?

– Проверяю, это реальность или нет. – Джини поморщилась от боли и ущипнула себя еще сильнее.

Пасифика проигнорировала ее странное поведение. Она уже заметила дыру в стене – небольшое отверстие, расположенное слишком высоко, чтобы просто до него дотянуться.

Но это был их единственный шанс.

– Ты… реально живая. – Джини вдруг выдохнула, как будто осознание только что настигло ее.

Глаза загорелись, губы дрогнули в улыбке.

– Ты жива!

Она вдруг захлопала в ладоши, как ребенок, которому пообещали подарок. Пасифика почувствовала, как внутри что-то сдавило грудь. Она почти забыла, каково это – видеть искреннюю радость.

А потом Джини резко подскочила, бросилась вперед и обняла ее так крепко, что у Пасифики потемнело в глазах от боли.

– Боже, Пасифика!

Секунда – и она уже сжимает ее в ответ, забывая обо всем.

Но долго этим наслаждаться было нельзя.

Пасифика первой отстранилась.

– Нам надо наверх. – Она указала на дыру в стене. – Есть идеи, как туда забраться?