В холле, по-прежнему, толпились нарядные гости, улыбчивый персонал. Костик взволнованно оглядел ее лицо. Рита махнула ему рукой и пошла переодеваться. Навстречу, как назло шла главная медсестра, грузная, хотя ещё достаточно молодая женщина. Видимо, она успела хорошенько хлебнуть дорогого шампанского, поэтому ее губы только раздвинулись в улыбке, когда она увидела Риту.

– Спасибо вам за работу на стройке! – поблагодарила главная медсестра Риту и пошла дальше.

А Рита, несмотря на свое отчаянное положение, почувствовала, как в животе разливается чувство самодовольства. Ее похвалили!

В автобусе мест свободных не было. Рита держалась за перила и провожала взглядом проносящихся за окном людей. Дольше она смотрела на детей, на беременных, на женщин с колясками. В конце концов, ей уже двадцать пять лет, принц на «Мерседесе» давно заблудился, любовь не пришла, почему бы и не Костик?

Всю ночь Рита ворочалась и так, и эдак, пока под самое утро не упала в тяжёлую полудрёму, из которой она выскочила чуть не с криком на губах: "А с чего я взяла, что Костик захочет на мне жениться?"!

Рита наливала себе кофе, оглядывая не богатую кухню своих родителей. Серый тюль, который лет десять назад был белым. Холодильник, который урчит так громко, как будто в нем как минимум трехлитровая банка черной икры. Из окна виднеется детская площадка с пластиковым детским городком. Утро было ранним, и площадка пустовала.

Рите сильно вдруг захотелось оставить попытки что-то заработать, сделать какую-то карьеру, чего-то добиться. Ей захотелось с чувством полного права прийти на эту детскую площадку с коляской, сесть на лавочку и открыть книжку. Материнство всегда подразумевалось в жизни Риты, но никогда не было так опасно близко, как сейчас.

Теперь следовало охмурить Костика. Но как? Всю жизнь Рита училась, потом тяжело работала в стационаре, стояла на длительных операциях и восхищённо ловила каждый жест хирурга. У Риты были серьезные отношения, но как-то не сложилось пока. А теперь уже что говорить. Она беременна от Костика. Рита не балерина и не директор крупной компании, чтобы бояться вылететь из обоймы за время декрета.

Когда я впервые пришла на "стройку", то и представить себе не могла, сколько же в "Скарлетт" кабинетов для консультаций, операционных, туалетов, палат, душевых и всяких хозяйственных помещений. И все нужно было отчистить от строительной пыли! Мы мыли, подметали, пылесосили, но тяжёлый воздух нежилого здания все витал и витал.

На первом этаже было большое помещение, с котором стояли огромные синие котлы. Они издавали ровный успокаивающий гул. Не знаю, какие функции выполняло это оборудование, но, безусловно, важные, так как после нашей многократной тщательной уборки, помещение закрыли на электронный ключ. Доступ к помещению остался только у главного инженера. Кроме котлов, там были целые разветвления труб самых различных диаметров.

Как-то ещё во время уборки, мы с коллегой там спрятались от камер и сидели около часу: болтали, мечтали о том, как заработает клиника, как пойдут косяками к нам пациенты. Мы ужасно беспокоились о том, что растеряем на "стройке" все свои профессиональные навыки. Тем паче мы этого боялись, потому что считали: то, что простит пациент ОМС, не простит пациент ДМС.

В том подсобном помещении не было окон. Электрический свет отталкивался от высокого потолка и стен, вдоль которых проходили трубы. Наверное, это помещение было единственным во всей клинике, где строителям разрешили отойти от фирменного зеленого цвета, слепившего глаза во всех кабинетах и коридорах. Стены были покрыты бурым темным кирпичом. Я подумала, что жутковато здесь остаться одной. Даже телефон не ловил, а все происходящее в коридоре тонуло в гуле котлов.