Если сравнить походку Юрия, нашего анестезиолога и шаг Романа Петровича, то второй явно проигрывал первому. Юра шел стремительно, спешил завоевать и присвоить. Обычно это касалось только женщин, поэтому Юра пока не стал заведующим отделения или куда там обычно пристраивают молодых и красивых.
Молодой, энергичный анестезиолог или, лучше сказать, смазливый повеса после расставания с Надей стал ещё более энергично ухлестывать за каждой юбкой. Он то и дело подмигивал моей симпатичной коллеге. Однако коллега искала серьезных отношений, а от Юры, сразу было видно, жди беды.
Надежда, между тем, громко хохотала везде, где только Юра мог ее услышать. Она стала ещё тоньше, чем была. И лицо ее стало ещё уже и ещё злее. Темные, по моде, соболиные брови подчеркивали бледность лица. Мне даже страшно было к ней подойти, такое жесткое и суровое у нее стало выражение лица. Зачем ей такой умной и по-житейски сообразительной нужно было связываться с Юрой? Влечет всегда к одним и тем же типажам, к сожалению. Но, вероятно, после расставания с Юрой Надя твердо решила идти наперекор своим желаниям. Она все чаще стала присматриваться к тихому врачу-узисту. Похоже, песенка Романа Петровича была спета, но он ещё об этом не знал…
13.
Вообще, когда незамужние и неженатые проводят на работе почти целый день, а некоторые и сутки, то самым естественным образом складываются семейные пары.
На первом этаже "Скарлетт" работала одна весьма строгая девица. Она была хирургической медсестрой, очень пунктуальной, очень замкнутой. Мы и подумать не могли, что Рита была женой самого спокойного нашего охранника. Костик никогда ни за кем не следил и никогда никого не проверял. Он был добродушный и смешливый. Основным его занятием на работе был крепкий богатырский сон в комнате охранников, которая также находилась на первом этаже. Утром Рита и Костик входили через центральный холл, но никто не замечал между ними даже намека на разговор и более близкое знакомство, чем между остальными сотрудниками "Скарлетт". А ведь они были молодожёнами.
Рита и Костик познакомились на "стройке". До открытия "Скарлетт" оставалось около месяца. Костик сидел на втором этаже, выдавал пластиковую карту для открытия кабинетов, вел записи в каком-то дряхлом журнале. Он улыбался всем санитаркам и медсёстрам, которые мыли кабинеты и окна. Когда надоедало сидеть и пялиться в свой телефон, Костик вставал и помогал выносить пыльные коробки после распаковки мебели.
Костику не было ещё тридцати лет, но на макушке уже наметилась проплешина. Он утешал себя тем, что лысина – это признак повышенной мужественности. Костик был высокий и довольно мощный, но на лице у него было выражение детское и безобидное. Когда он смеялся, то в его смехе проглядывали визгливые женские нотки. Костик был завидным женихом в том смысле, что у него имелась отдельная квартира рядом со "Скарлетт". Если бы некоторые молодые и злые на деньги медсестры, и девушки с ресепшн знали бы, что у Костика есть жилье, то недолго ему бы пришлось ходить холостяком. Впрочем, он недолго и ходил им после того, как начал трудиться в клинике. Но с Ритой они поженились не из-за квартиры…
Рита одна из тех женщин, которые все и всегда делают правильно, как положено. Их нельзя заподозрить в лени или бессмысленном времяпрепровождении. Если Рита готовит ужин, то она строго следует рецепту, и прежде, чем добавить что-то рецептом непредусмотренное, сто раз проверит возможную сочетаемость.
Если Рита гладит себе форму, то на форме не останется ни островка, где забыл пройтись утюг. При всем при этом Рита никому не навязывает свое видение правильности. Может, только самым близким.