А тот из элиты, кто не сможет пойти на это, неизбежно перестает быть элитой, в лучшем случае став частью большинства, исполнителем, интегрированным в процесс реализации инновации.

И это для него становится злом.

Решая проблему, представитель элиты пока еще

не думает о реализации будущего решения, о

вероятных результатах и возможных последствиях.

П.Сэлфинг

МОЖЕТ БЫТЬ ПОТОМУ, ЧТО –

– каждая инновация, сначала, кажется очередным шагом вперед по пути развития, и

– только потом приходит понимание возможных последствий обновления ценностей.

Элита ориентирована на инновацию, как «на высшую цель, как на ценность, рядом с которой не может и не должно быть никаких других ценностей. Все другие ценности должны были из нее как бы автоматически возникнуть – либо как нечто побочное и вторичное, например культура, либо как конечный, постоянно отодвигаемый во времени результат, например счастье».

А.Пятигорский

Но, меняя ценности, инновация естественно покушается и на существующие критерии оценки, которые, теряя всякую значимость, уже кажутся нелепыми и смешными. На их место предлагаются новые критерии, но и им, впрочем, в скором времени также суждено стать не менее смешными и нелепыми. Правда, в начале, они не просто вытесняют прежние критерии, а пытаются включить их в себя, по крайней мере, те из них, которыми привыкло руководствоваться большинство. Эти критерии постепенно объединяются в некие группы, каждая из которых контролирует какой-то блок отношения субъекта к действительности, например, критерии справедливости, достоинства, чести и т.п… Так, несомненно, инновационным было предложение в области моды – мини юбка, которое, в результате, повлияло не только на изменение моды, но и критериев оценки красоты, поведения, стиля и т.п.

К 2000 году абсолютное большинство россиян

так и не согласилось с неприменением высшей

меры наказания.

из социологического исследования

При этом каждая группа таких критериев обладает удивительной способностью – она может самостоятельно продуцировать новые оценочные критерии, так сказать заниматься самовоспроизводством. Причем, таким самовоспроизводством занимаются не только представители элиты, но и представители большинства, даже не отдавая себе отчет в том, что тем самым они увеличивает количество этих критериев. Правда никто не осознает, что в результате перепроизводства этих критериев они могут достигнуть уровня собственной парадоксальности, когда они становятся просто бессмысленными.

Так, например, увеличение критериев, на основании которых дворянин считал себя оскорбленным, достигло такого количества, что элита сочла необходимым борьбу с дуэлями, в связи с реальной угрозой физическому существованию дворянства, когда любой поступок или слово могли быть расценены как оскорбление, ведущее к обязательной дуэли. Однако просто запрет мало что менял в ситуации. Потребовалось изменение представлений (критериев оценки) о чести и достоинстве, чтобы дуэль осталась в прошлом.

На такую революцию в системе критериев оценки претендует любая инновация. Революция в системе критериев это не просто разрушение такой системы, а «разрыв» причинно-следственных связей между: событием – его оценкой субъектом – и его последующим действием. Причем еще недостаточно, чтобы субъект по-иному оценивал событие, главное, чтобы он сделал вывод, требующий от него действия. Именно поэтому в революцию, почти поневоле, втягиваются все новые и новые участники. Избежать этого большинству не удается. Всех заставляют участвовать в революции новые критерии и оценки происходящих событий, на основе которых меняется отношение к смыслу существования, когда ценность жизни напрямую определяется ее соответствием новым оценкам. В этом природа жертвенности участников революции, в основе которой борьба за новые критерии, за новые оценки, без которых существование теряет смысл. Все эти изменения порой приобретают парадоксальный характер, когда утрачивается ценность самой жизни, а абсолютной ценностью приобретает смысл этой жизни. Только через это можно понять поведение активных участников революции, которые жертвуют собой, своей жизнью, ради неких идеалов, т.е. смыслов, которым они стали служить. Точно также эти активные участники революции с готовностью уничтожают тех, кто являются «несогласными», кто не принял новых смыслов существования. Им некогда кого-то переубеждать, агитировать, разъяснять, куда проще просто уничтожить. В этом смысл массовых репрессий любой революции, жестокость которой всегда оправдана-обоснована новыми смыслами-ценностями.