Я не желал это терпеть. Постарался абстрагироваться и, колоссальным усилием воли разорвав зрительный контакт, начал изучать его внешний вид. Злое лицо, бледная кожа. Засаленные полы лохмотий, обнажающие широкую грудь и дряблый живот, сплошь усеянный дымящимися язвами. Лопнувшими фурункулами с окаменевшими краями и серным налетом, из которых периодически вырывались языки пламени.

Глядя на это, я начал думать, будто тело мужчины частично отражало состояние самой статуи, приводнившейся брюхом на жерло вулкана. И чем дольше я его рассматривал, тем скорее приходил к выводу, что именно так все и было. «Остается понять, чувствует ли он боль, – подумал я. – Если да, то тогда неудивительно, почему титан обезумел. Столько тысячелетий прозябать придавленным к раскаленной плите».

Ровно в этот же самый миг зрачки хозяина «подземелья» опасно сузились. Ему не понравился мой внутренний монолог. Не понравилось, что на него, на затонувшего бога морей, кто-то смотрит без страха и почтения. Обращает внимание на увечья и помимо всего прочего испытывает подобие жалости.

«Жалость – удел трусов и слабаков, – мои мозги обожгла вспышка ярости. – Удел проигравших. Но я не проиграл. Пока нет. Думаю, очень скоро ты сам в этом убедишься. Гребаный стихиалий».

Правая рука Диедарниса снова начала мелко дрожать, отчего тот недовольно поморщился. Помассировал костяшки двух отсутствующих пальцев, несколько раз сжал кулак, стараясь погасить тремор ладони, и направился дальше. К Аде, возле которой простоял три часа.

Как ни странно, но даже ее он умудрился прочесть. Жадно поглощал информацию в промышленных масштабах и несколько раз делал вынужденные перерывы. Злился, часто дышал, после чего возвращался к начатому с утроенной силой. При этом я все той же частичкой Вайоми понимал, что он ей смертельно завидует. Как и она, мегалодон являлся машиной. Вот только в отличие от него Ада была в тысячу раз совершеннее. Все равно что новенький спорткар по сравнению с самоходной повозкой. И именно за это Диедарнис ее ненавидел. Гневно смотрел прямо в упор и страстно желал уничтожить. Ровно до тех пор, пока не наткнулся на кое-что интересное. То, что в некоторой степени развеяло в ней образ врага. Хоть и не избавило его от чувства презрения.

– Сколько умов… сколько воспоминаний… сколько мерзости и прогнивших душ… – наконец произнес он. – Потрясающе… Но в то же время обидно. Я столько ждал, столько готовился. Пренебрег ограничениями Системы и пожаловал к гостям лично… Так почему же некоторые из вас отнеслись ко мне несерьезно? Настолько, что даже не планировали проходить мое испытание? – Диедарнис растворился в воздухе, а затем заново материализовался в дальнем углу. Хмуро окинул взглядом каждого из присутствующих и продолжил: – Некоторые из вас собирались покончить с собой сразу на входе, дабы заняться, как им кажется, более важными делами. Готовились к будущему, даже не предполагая, что будущее их не ждет… Что ж, воля ваша. И, пожалуй, я предоставлю вам такую возможность, – титан выставил перед собой здоровую ладонь. – Ровно через пять секунд спадут удерживающие вас «Оковы». Вы сможете выхватить оружие и убить себя, однако я искренне рекомендую вам этого не делать. Время пошло.

Пять, четыре, три, два, один и… ничего. Ни резких движений, ни всполохов заклинаний, ни звуков падающих тел. Все сорок участников как стояли, так и продолжали стоять.

– Забавно, – хозяин «подземелья» зловеще оскалился. – Принимая решение последовать моему совету, вы почему-то верили, что поступаете благоразумно. Хотя на самом деле это был единственный способ спастись. Я покажу.