Следующая комната была целиком и полностью отведена под стеллажи с гидропоникой. Мешки с землей, с удобрениями, регуляторы кислотности. Пыльные бутылки с раствором Хогланда и давным-давно сгнившие растения. В целом, ничего из того, что могло бы мне пригодиться. Кроме разве что полипропиленового шпагата и садовой лопатки.
Их я сложил в общую кучу вблизи лестницы, после чего двинулся дальше. Подошел к предпоследней двери и опустил ладонь на обвитую паутиной пыльную ручку.
Внутри я увидел большой стол. Вокруг него – место, где, вероятно, проходили важные совещания и принятие стратегических решений. Пустые стулья, старые пожелтевшие карты, свисающие с потолка битые лампочки. Разбросанные обломки электроники и установленные по периметру шкафы с картотекой.
Пожалуй, из всех исследованных мной помещений именно это пострадало от сырости больше всего. Почти все документы превратились в рыхлые кучи, а сложенные пополам карты склеились и размякли. После череды осторожных попыток одну из них я все же кое-как развернул, однако за прошедшие десятилетия влага превратила чернила в грязные пятна. Так, что разобрать пометки и надписи было попросту невозможно.
Ясно. Стало быть, Диедарнис не хочет, чтобы мы знали, где находимся и куда необходимо идти. Либо старается по максимуму усложнить нам задачу.
Я практически вышел из комнаты, прежде чем перед глазами вновь промелькнуло странное сообщение:
Проверка на восприятие: провал!
«Так. Кажется, я что-то упустил», – я резко остановился.
Возвратившись, тщательно перерыл и вытряхнул каждый из ящиков. Заглянул под стол, под сиденья. Простучал стены, пол, потолок и, не обнаружив скрытых от глаз тайников, решил провести небольшой эксперимент: сжал в кулаке белый камень, повысив восприятие до шести.
Проверка на восприятие: провал!
– Угу, – кивнул я, подтверждая собственную догадку. Получается, проверка будет происходить каждый раз, как я повышу искомый параметр. Что ж, хорошо. У меня в запасе есть еще одиннадцать свободных очков, поэтому будем пробовать.
На этот раз я использовал зеленый камень. Получил сразу две дополнительные единички характеристик и вложил их туда же.
Проверка на восприятие: успех!
В следующую секунду на столе замерцала ламинированная карта. Причем скорее даже не материализовалась, а проявилась. Так, будто бы она всегда тут лежала. В то время как я, слепошарый и невнимательный, старательно ее игнорировал. Ходил по квартире в поисках телефона, подсвечивая каждый темный уголок фонариком от мобильника.
«Интересно, и сколько еще тут находится скрытых от моего взора полезных вещиц?»
Взяв карту в руки, я приступил к ее изучению.
Диаметром в тысячу километров большой круг с тридцатью шестью равноудаленными точками по всей длине окружности. Горы, реки, обведенные пунктирной линией зоны заражения. Красные пометки в виде черепов и некогда многомиллионный мегаполис по центру, с пририсованной сбоку зубастой акулой. Чуть ли не прямым текстом указывающей, что именно туда нам и надо.
Выходит, я был прав, когда предположил, что одним из сценариев будет длительный марафон, сопряженный со смертельной опасностью и борьбой за выживание. Ведь если провести простую логическую параллель и прикинуть, что каждая из тридцати шести точек – участник рейда, то чтобы добраться до выхода, нам потребуется прошагать как минимум пятьсот километров по опасной глуши. Да еще и не сдохнуть при этом.
Скверно, ничего не скажешь. Однако во всей этой ситуации была и хорошая новость: Зиар вряд ли сумеет отыскать Гундахара в ближайшие дни.
Хотя, конечно, назвать это хорошей новостью можно было разве что с огромной натяжкой. Ибо помимо всего прочего оно также означало и то, что на достаточно длительный период времени каждый из нас будет предоставлен самому себе. И лично для меня это было крайне непривычно. В последний раз я путешествовал один на борту «России-17». Затем встретил Августа, и с тех самых пор рядом со мной постоянно кто-то да был. Хангвил, Герман, Глас… Харизматичный пройдоха, которого после поведанной им истории я не только не возненавидел, но и еще больше зауважал. Только по-настоящему любящий и совестливый человек станет переживать о брошенной в сердцах фразе на протяжении стольких лет. К тому же, я наконец-таки понял, почему он так обожает свои усы и без конца тырит вещи. Знал бы об этом раньше – никогда бы не подумал на него злиться.