Титан оказался вблизи Германа. Прошелся вокруг него пару раз и постучал костяшками пальцев по мифриловым доспехам.

– Вот смотрю я на тебя, и знаешь, что вижу? Единственного нормального человека во всем этом террариуме. Честный. Добрый. Храбрый. Ты словно алмаз в шкатулке с гнилыми зубами. Жаль, что такие, как ты, умирают первыми. Становятся заложниками собственного альтруизма, – хозяин «подземелья» заглянул танку в глаза. – Очень скоро твоя доброта выйдет тебе боком. Это и есть твой урок. Не спасать. Не прикрывать. Дать другу умереть. Только так ты сможешь прожить долгую и счастливую жизнь. Как думаешь, услышав мое предостережение, ты сможешь отступиться от принципов? Пожертвовать другими, лишь бы спасти себя?

– Сомневаюсь, – хмыкнул тот.

– Бедный. Бедный Герман, – печально вздохнул титан. – Как мало же тебе осталось. А вот интересно, ты уже его чувствуешь? Дыхание смерти? Пустоту, необъяснимую грусть, слабое дыхание, как будто ты неосознанно пытаешься экономить воздух? Аквариус чувствовал.

Услышав последнее, Герман сильно занервничал. Слова Диедарниса сковырнули в нем то, о чем другие даже не догадывались. И для нас, как для его друзей, это не осталось незамеченным.

– Не обращай внимания, многоуважаемый танк. Он тебя просто пугает, – сказал Глас. – Пока я рядом, твое будущее в надежных руках.

– И ЭТО ГОВОРИШЬ ТЫ??? – раздался яростный крик. – Тот, кто лишил будущего самого дорогого и близкого человека?!

Мегалодон телепортировался к Эстиру. Пару раз ударил его по лицу и посмотрел на шамана с такой жгучей ненавистью, что мне вдруг стало не по себе. Я буквально кожей почувствовал, как тот балансирует на грани между «исповедью» и убийством.

Титан держал его за грудки еще около минуты, как неожиданно успокоился. Погасил в себе гнев, а затем отпустил скомканную ткань, не переставая при этом буравить оппонента глазами.

– Балагур, весельчак, харизматичный алкаш… и лжец, – мрачно произнес он. – Да, Глас Эстир, ты хороший актер. Убедил всех вокруг, что ты в полном порядке. Правдоподобно настолько, что твои друзья даже не подозревают о том, что в глубине души ты давно мертв.

Шаман вздрогнул как при ударе током. Лицо исказилось гримасой отчаяния, а тело превратилось в оголенный нерв. Ведь он понимал, что за этим последует.

– Поразительно, – продолжил Диедарнис. – Сорок семь лет испытания, из которых тридцать девять ты шагал рука об руку с Эо и Германом, но при этом так и не раскрыл им свой главный секрет. Не покаялся. Не облегчил душу. Думаю, пришло время это сделать. Сегодня. Сейчас.

– Нет… нет… – принялся мотать головой Эстир. Так, словно отказывался верить в происходящее. – Пожалуйста… только не это…

– Да, дорогой Глас, да, – зловеще оскалился мегалодон. – Именно в этом заключается твое первое испытание. А значит, ты либо исповедуешься, либо отправишься на кладбище душ. Так и… что ты сказал ей? Девочке, умирающей от страшной болезни.

– Нет… Не надо… Прошу тебя… – друг пребывал в тихом ужасе. Чувствовал, как почва уходит у него из-под ног, и сотню раз пожалел о том, что посмел вставить реплику.

– Что ты сказал ей?! Говори! Что ты сказал своей дочери?! А?! Отвечай трусливый ублюдок!!!

– Я не знаю… Не помню…

– Не играй со мной в эти игры шаман! Я У ТЕБЯ В ГОЛОВЕ!!! – Диедарнис начал подкреплять каждую фразу хлесткой пощечиной. – Хватит врать! Хватит юлить! Говори! Что ты сказал ей?! А?! Что сказал?! Что сказал?! Что ты сказал Салли?! Обещаю, еще одна ложь, и я вышвырну тебя прямо на дно!!!

– Пускай… – пошевелил окровавленными губами тот. – Хуже все равно не будет…

– Глас, – вмешался я. – Ну ты чего? Не надо так погибать!