Точильный камень скользил по сверкающему лезвию то вверх, то вниз, высекая золотистые искры. Выглядело это завораживающе.

– Вот что прекрасно! – наконец вымолвил удоган и кивнул на меч.

До’Эйве показалось, что командир его так и не понял.

– Я о другом… Понимаешь… В Шохане, незадолго до того как мы отправились в поход, я встретил юную и прекрасную Рейве. И с тех пор только она в моём сердце… – До’Эйве разошёлся и теперь высказывал всё, что накипело на душе, – Я не могу думать о битвах! Я не могу держать в руках меч! Мне хочется быть с ней, а не идти на войну… Я воин и хочу им быть! Но почему-то меня тянет к другому. Почему? Это чувство, да? – он посмотрел на И’До.

– Да… – ответил тот.

– А у тебя… было подобное?

– Подобного – нет! – И’До стал отвечать как-то особенно сухо.

– А чувство – это плохо? – не унимался юноша, – Ведь если оно мешает ремеслу войны, то, видимо, да… Я прав?

– Прав.

– Ты знаешь, мне кажется, что я невероятно обрадовался нашему походу, когда понял, что смогу убежать от своего чувства! Но… получается, что это не так! Я бегу от Рейве, но не от чувства к ней… Чувство снова и снова настигает меня! Наверное, ты меня не поймёшь… Сам говоришь, что подобного не испытывал…

– Иди спать! – И’До внезапно схватил свой меч и вонзил его в землю по самую рукоять, – Ты завтра дежурный! Потому обязан выспаться! Это приказ!

Мысли разом покинули голову. Тем и хороша была философия итошинов. В тот момент, когда ты не в силах поступить по кодексу, тебя поставит на место приказ.

До’Эйве получил приказ от И’До, а после дал приказ уснуть самому себе. На этот раз сила слова удогана оказалась выше собственных душевных переживаний… Следовало подчиниться.

На следующее утро До’Эйве проснулся в отвратительном настроении. Он чувствовал, что у него под глазами вылезли чёрные круги. В висках трещало. Но ещё больше молодой воин поразился лицу И’До. На нём не просто читались следы явной бессонницы. Казалось, удоган точно постарел за ночь.

Словно всю ночь в нём шла какая-то внутренняя борьба, гораздо более сильная, чем борьба с демонами.

Шла борьба и в До’Эйве, но он понимал, что масштаб его борьбы гораздо меньше.

В чём суть борьбы удогана? В чём его тайна? Что лежит на сердце? Что он утаил от своих верных воинов?

Несколько дней До’Эйве не разговаривал со своим командиром. И с каждым днём он видел, как тот всё больше и больше мрачнеет, и мрачнел сам.

Своим вопросом я разбудил в нём его внутренние переживания… Те, которые удоган почти победил. Но что же такого я сказал?

Итошины совершили пять похожих друг на друга переходов с пятью такими же похожими стоянками.

Они шли чёрной колонной по долгому тракту, окутанные белым туманом. Их мечи лязгали о стальную защиту на бёдрах. Наплечники и нагрудники, казалось, впитывали весь холод стылого тумана и передавали его телу.

Но холодом настоящего воина не испугать!

На шестой день произошло событие, ставшее знаковым для До’Эйве.

Около десятка демонов устремились на них из ниоткуда. Словно долго брали в кольцо, неспешно крались и вдруг решили атаковать.

Первого поразил Ладо, благодаря своей молниеносной реакции. Ган-Иолай лёгким движением снёс когтистую клешню ещё одному, подбежал Тодо и добил демона колющим ударом. Джо дико закричал и бросился сразу на двух. Махал своим мечом во все стороны и вскоре обратил чудищ в кровавое месиво.

До’Эйве ринулся вперёд, выставив перед собой клинок. Он не издавал боевого клича, не делал никаких резких ненужных движений, но в тот самый момент в нём кипела ярость, пожалуй, не меньшая, чем у Джо. Наверное, ярость к самому себе, к неспособности одолеть свои страсти. Первого демона он просто рассёк пополам, уклонился от удара второго, рубанул по третьему. Тот издал истошный визг. До’Эйве вернулся ко второму и всадил клинок тому в пасть по самую рукоять. Но не рассчитал силы. Пока вытаскивал полоску стали из плоти чудовища, почувствовал, что ноги его сковала неведомая сила. Он опустил глаза и увидел, как отвратительное щупальце обвилось вокруг его конечностей. До’Эйве хотел рубануть по нему мечом, но тот плотно застрял меж зубов предыдущей убитой твари. А щупальце уже потянуло воина за собой. До’Эйве выпустил меч из рук и упал. Он успел увидеть огромную пасть, готовую заглотить его.