– Приеду, и не раз. Надоем еще, – заверила Крапива, поднимаясь на ноги. Но не очень уверенно, былая легкость словно куда-то испарилась. Крапива даже покачнулась и с трудом удержала равновесие, ухватившись за плечо Боба. Хихикнула.

Боб с удивлением смотрел то на инспекторшу, то на распотрошенную коробку вина, валявшуюся тут же у костра. Крапива все-таки не удержалась и с помощью ножа добралась до ее содержимого. Эльфийские женщины, они такие любопытные. Но, видимо, случайно проткнула серебристую «подушку» ножом. Вино полилось на землю. Не пропадать же добру. Но два литра вина для организма, не привыкшего к алкоголю… Да еще коктейль с виски…

Крапива наконец сумела восстановить равновесие, повернулась к Лохматому:

– Послушай, как тебя там? Ты не хочешь продать мне твое… как его… ружье…

Лохматый быстро глянул на Боба, тот отрицательно покачал головой:

– Нет, Крапива, ты же знаешь, что это строжайше запрещено. Через портал отсюда – никакого оружия. Через портал сюда – никакой магии. Так что извини.

– Ну и ладно, не очень-то и нужно. – Крапива вытащила из сумки большую монету желтого металла и кинула Лохматому. – Эй, лесничий, держи!

Лохматый подхватил монету на лету, тут же попробовал ее на зуб. Спрятал золото за пазуху, начал мелко кланяться, прижав грязную лапу к груди:

– Премного вам благодарны, госпожа.

Эльфийка усмехнулась, повернулась к сидящим на траве Витьке и Пашке, взялась за конец веревки, резко дернула:

– Эй, рабы, чего расселись?! В сказку попали? Встали и пошли!

Когда пленники с явной неохотой поднялись, эльфийка достала нож, легонько ткнула Витьку в упитанную голую ягодицу, прикрикнула, совсем как лошадь: «Но-о!» Процессия двинулась в чащу по уже знакомой тропке, Боб хотел что-то сказать Лохматому, но, видно, раздумал, махнул рукой и замкнул колонну.

Лохматый глянул вслед уходящим, быстро наполнил пластиковый стаканчик из трофейной бутыли с виски и залпом выпил. Скривился, глянул на почти нетронутых зайцев и занюхал рукавом. Вытащил из-за пазухи монету, осмотрел ее со всех сторон, еще раз попробовал на зуб. Широко улыбнулся, почесал в бритом затылке и, крикнув куда-то в сторону: «Так я вас провожу», трусцой побежал по тропинке.

– Ну, что стоим, чего ждем? – спросила Крапива, когда пленники подошли к огромному дубу. Вместо ответа сын главного районного гаишника громко завыл, а боксер стиснул зубы и сжал кулаки.

– Вишь, как глазами-то сверкает, – прокомментировал Лохматый. – А вы их вязать не хотели. Были бы руки свободны – порвал бы всех нас, как Тузик грелку.

Крапива недобро усмехнулась, снова вытащила из ножен длинный широкий нож и легонько ткнула боксера в бок:

– Ну, быстро в дупло.

Боксер не двинулся с места, и Крапива снова кольнула, уже значительно сильнее. Пашка зарычал, оскалив зубы: по всему было видно, в дупло он совершенно не собирался.

– Подожди, Крапива, тут надо по-другому, – сказал Боб, произнес короткое заклинание и, приблизившись к Пашке вплотную, легонько ткнул его средним пальцем правой руки в середину лба. Глаза боксера сразу помутнели, кулаки разжались. Ту же операцию Боб провел и с мелко дрожащим Витьком, после чего взял у Крапивы нож и перерезал веревки на руках пленников. Те, как по команде, толкаясь и излишне суетясь, полезли в дупло, сразу засветившееся легким голубым сиянием. Боксер долез первым и глянул в портал. Протянул руку, коснувшись голубого сияния. Отдернул ладонь, потер ее и вдруг с криком: «Не ссать, братва!» прыгнул прямо в свет. Витька Манохин, увлекаемый связывающей их веревкой, исчез вслед за ним.

– Вот и все, – сказал Боб.