Игорь вошел. Телевизор в беззвучном режиме гонял картинки, из динамиков общего компьютера звучала нейтральная, потому что музыкальные вкусы у всех разнились, Энн Леннокс, а стол для опытов, всегда уставленный пробирками, спиртовками и ретортами, был наполовину расчищен. В открытом окне маячил Ромка, смотрелся в карманное зеркальце, смазывал чем-то физиономию и сдавленно ругался сквозь зубы. Невозмутимый Николай боролся с узлом галстука, раз за разом терпя поражение. Максим неумело елозил веником, собирая осколки пробирок, колб и реторт в кучу. Игорь принюхался. Отдельный запах из миллиона компонентов, витавших по общежитию, вычленить было сложно. Впрочем, определенно пахло нехорошо.

– Дерьмо, что ли? – спросил он Николая.

Тот, сделав многозначительную мину, показал глазами на возмущенный Ромкин тыл. Максим головы так и не поднял. Приблизившись к столу, Игорь шумно втянул воздух.

– Точно, дерьмо! Объясниться никто не желает?

– Гомка попгобовал погаботать с новым компонентом, – соизволил отозваться Максим.

– Органика! – добавил, усмехаясь, Николай.

– И каковы результаты? – улыбнулся Игорь.

Его буквально распирало. Он любил сегодня всех и способен был обнять весь мир.

– Пегебогщил с огнем и пгочим, – поморщившись, уныло сообщил Максим, незаметно смахнув веником часть осколков под свою тумбочку.

Игорь покачал укоризненно головой и жестом велел, мол, выметай обратно. Максим вздохнул и отправился по соседям в поисках совка. Николай в сердцах отбросил галстук и с любопытством покосился на пакет Игоря.

– Бабушкино варенье – чур, одну банку не трогать, – и сдобных булочек купил. Налетай! – потребовал он.

Игорь как самый финансово независимый никогда не жадничал. Впрочем, друзья тоже не наглели.

– Кленовых листьев принес? – Лицо Ромки было испещрено мелкими порезами. Видимо, колба взорвалась совсем близко. Больше никакого ущерба, кроме, понятно, уязвленного самолюбия, он не понес.

– Да сколько хочешь! – Игорь вывалил листья и ехидно добавил: – Экологически чистые, как заказывали-с.

Роман поддерживать ироничный тон не стал. Придирчиво покопавшись в ворохе, выудил пару наиболее сухих и принялся толочь их в фарфоровой ступке.

– Когда свидание? – завалившись в обуви на свою кровать, спросил Игорь.

Николай наморщил лоб и что-то в уме подсчитал.

– Дык вечером!

– А чего сейчас с галстуком возишься?

– Никто в общаге завязывать не умеет, а Коляну хочется выпендгиться пегед своей свигистелкой кгашеной, – просветил его неестественно оживившийся Максим, вернувшийся с совком.

Игорю в живописной трещине на потолке почудились контуры лица Вари, и он широко улыбнулся.

– Ничего она не свиристелка! – принялся защищать свой любовный выбор Николай.

– Хогошо, – покладисто кивнул Максим, покосившись на веник. – Одна из пгедставительниц дешевой пгодажной пгессы, угу? О, вагенье! Обожаю твоих бабуль! Посвататься, что ли, к Бетти? Кем я тогда тебе буду?

– А я попрошу усыновить! – поддакнул Николай.

Ничего сегодня не могло согнать Игоря с романтической волны. Он умильно уставился на туристический плакат, изображавший море, сливающееся с небом: «Точь-в-точь ее джинсы!»

Друзья продолжили беззлобную перепалку, поедая варенье и сдобу. Роман чиркнул зажигалкой и зажег спиртовку. Конфуз с предыдущим опытом не лишил его исследовательского азарта.

Игорь сладко ежился и прокручивал в голове фрагменты знакомства в парке. В комнату заглядывали однокурсники, клянча варенье и требуя совок обратно. Николай, занимавшийся штангой, быстро убеждал, что на самом деле сладкого им не хочется, а наводить порядок и подавно.