– Дедушка, пустите! Мы больше не будем!

– Мы ваще… Патриоты, во! – один из мальчишек, извернувшись, пытался продемонстрировать нашивку на плече – оскаленную морду медведя с надписью «Бойцовский клуб Славич».

Подошедший Вася только хмыкнул, а дед досадливо крякнул.

– Слыхал? – обернулся он к Васе. – Патриёты они, вишь… Родину, значит, любят.

Он хорошенько встряхнул пацанов – они аж взвизгнули – а потом со вздохом опустил на землю. Не выпуская, впрочем, их воротников.

– Вы вот что, – строго сказал, глядя прямо в глаза пацанам своими зелеными огоньками. – Слова такие не про вашу честь пока. Родину защищать – это не кулаками размахивать. И не на птичьё безответное с палкой кидаться. Вот я родину защищаю – а вы, сопляки, ее поганите.

Он чуть отстранился, посмотрел на пацанов оценивающе – будто решал, стоят ли они дальнейших слов. Потом вздохнул и снова заговорил – голос его теперь звучал мягче.

– Родину защищать, род свой любить – значит, дом свой родной как следует обустраивать. Вот если у тебя в дому, на улице твоей, в деревне или там в городе порядок есть, довольство, всем живется хорошо, люди и птицы песни поют – значит, ты родину защитил. Позаботился. Хозяин. А если вокруг свинарник один, зато у тебя кулаки на полпуда, и теми кулаками ты винного и безвинного окрест себя почем зря крушишь – так ты родине первый враг и есть. Ну, скумекали?

Он выпустил воротники мальчишек, но пацаны, к удивлению Васи, не убегали – только потирали шеи, уставясь в землю. А впрочем, от такого деда все равно не убежишь.

– Ладно уж, – снова вздохнул дед. – Завтра сюда приходите, на это же место. Домик для уток делать будем. Молоток-то держать умеете?

Мальчишки переминались с ноги на ногу и ничего не отвечали.

– Понятно. На робототехнику свою небось бегаете, а гвоздь забить никто не научил.

– А вы откуда знаете, – удивленно пискнул один, – что мы на робототехнику ходим?

– Я все знаю, – усмехнулся дед. – Так чтоб завтра в это же время. Научу уж вас и гвозди забивать, и доски строгать. И про птиц расскажу. Только, чур, не опаздывать, у меня и без вас дел по горло.

«Не придут ведь они», с сомнением подумал Вася.

Но потом посмотрел на мальчишек и понял – придут.

У деда не забалуешь. И Вася, и мальчишки откуда-то это знали.

Пройдя через заросли за прудом (дед по дороге подбирал и складывал в пластиковый пакет пивные банки и стограммовые бутылочки, очевидно, оставленные местными алкашами), они неожиданно для Васи очутились в лесу.

То есть лесом, конечно, это можно было назвать только с очень большой натяжкой. Обычный лесопарк, исчерченный набитыми тропами, истоптанный людьми и их собаками. Сразу за полосой берез, сосен и елей виднелись крыши очередных типовых панелек, где-то рядом громыхала стройка. Но все-таки здесь, на этой узкой полоске – немного пахло талой водой и хвоей, почти как в настоящем апрельском лесу. Зяблик звенел весенним ручейком, сидя на ветке сосны, на месте стаявшего сугроба виднелись следы подснежных ходов лесных мышей, дятел пробарабанил весело.

Крошечный лес пытался жить так, будто ничего не случилось.

– А ведь раньше лес тут большой был, – грустно сказал дед, будто услышав Васины мысли. – Все в хозяйстве водилось: и лоси, и волки, и зайцы с лисами, и рысь захаживала. В речке рыбы всякой было – куда с добром. Теперь и не вспомнит никто. Ну да что уж тут сделаешь, пусть хоть такой. А то люди в городе совсем о лесах забудут.

Они поднялись по небольшому склону – должно быть, зимой здесь катались лыжники – прошли вглубь леска по тропинке.

И тут Вася почувствовал запах горящей солярки.