После того как список официальных лиц иссяк, последовало дефиле представителей гражданского общества: президент Ассоциации коммерсантов Сан-Томе́, владелец аптеки «Фари́я», самого популярного торгового учреждения города, острова и всей колонии, сеньор Антонио-Мария Фари́я, с ним еще пара-тройка коммерсантов средней руки, пара врачей, инженер по строительству и гидравлическим работам, двое священников и, наконец, дюжина администраторов наиболее важных плантаций острова, чьих имен Луиш-Бернарду уже не расслышал. «Добро пожаловать, сеньор губернатор», «Очень рад», «Желаем успехов, сеньор губернатор», «Пусть Сан-Томе́ принесет вам удачу» – примерно так каждый из проходящих приветствовал его. Некоторые были вполне искренни, другие всего лишь проявляли любопытство, от третьих, возможно, даже исходило недоверие. Однако Луиш-Бернарду благодарил всех без разбора и одинаково, пытаясь сосредоточиться на невозможной задаче запомнить все звучавшие имена и связать их с соответствующими им лицами и занимаемыми должностями.

Официальные представления длились добрых полчаса, и все это время приходилось стоять на полуденном солнцепеке. Потом военный оркестр сыграл государственный гимн, и начался военный парад, проведенный двумя подразделениями по восемьдесят человек каждое, одно укомплектованное солдатами из метрополии, другое – из местных новобранцев, под командованием прапорщика и возглавляемое двумя сержантами из метрополии.

Луиш-Бернарду ощущал, что пот с него теперь уже течет ручьями, от головы к шее и по груди вниз. Рубашка давно прилипла к спине, а кремового цвета пиджак из шерсти альпака, сшитый по заказу в Лондоне, на Сэвилл-роу, успел потерять значительную часть своей утонченной элегантности и эффекта, который был призван произвести. Он чувствовал себя изможденным, наполовину пьяным от запаха окружавшей его зелени, что делало воздух еще более тяжелым и влажным. Не понимая, что последует дальше, он лишь опасался того, что может упасть в обморок, прямо здесь, посреди улицы, в этот столь неповторимо важный для него момент.

– Прошу следовать со мной, Ваше Превосходительство… – жестом руки ответственный секретарь показал ему, куда нужно продвигаться. Луиш-Бернарду проследовал за ним вперед по небольшому мостику, стараясь держаться прямо, насколько это было возможно, приветствуя людей справа и слева улыбкой или кивком головы, не зная толком, куда он направляется. Он чувствовал себя несчастным и потерянным во всей этой организованной кутерьме, с безумной жарой и наполненным хлорофиллом воздушным паром. Наконец он увидел, что впереди его ожидает карета, запряженная парой гнедых лошадей, с сидевшим впереди черным слугой, одетым в серый, довольно смехотворный костюм. Луиш-Бернарду почти рухнул на банкетку, плохо скрывая свое облегчение, и спросил свою верную тень-секретаря, который ни на секунду не оставлял его, строго соблюдая дистанцию в один шаг:

– И что теперь?

– Теперь, Ваше Превосходительство, мы направляемся во дворец, где господин губернатор сможет отдохнуть после поездки и, когда пожелает, принять меня для доклада.

– Ну, тогда поехали.

Они тронулись, рассекая небольшую толпу, теперь уже состоявшую вперемешку из белых и черных, которые рассматривали его так, как будто он был каким-то неизвестным в этих краях животным. Луиш-Бернарду тем временем позволил себе жест, который, судя по последовавшей реакции, никак не вписывался ни в представления сеньора Агоштинью де-Жезу́ша-Жу́ниора, ни в рамки протокола: он приподнялся и снял пиджак, положив его рядом с собой, одновременно расслабив ворот рубашки и узел галстука. Потом он сел и улыбнулся тем, кто был к нему ближе остальных на улице рядом с каретой. Собравшиеся, не моргая, продолжали разглядывать его, словно пытаясь зафиксировать для потомков каждое его движение. Луиш-Бернарду откинулся назад к спинке банкетки и, ощутив неожиданное облегчение, улыбнулся сидевшему рядом Агоштинью: