К полудню, будучи выдернутым из глубокого сна, каким моряки обычно спят на суше, к нему явился капитан Ашсе́нсиу. Уже достаточный опыт общения в этой среде, имевшийся у Луиша-Бернарду к тому времени, научил его тому, что не стоит оценивать качества служащего торгового флота по тому, как он выглядит на суше. Иначе, увидев его сейчас в дверях, он давно бы уже заменил капитана. Чувствуя некоторый физический дискомфорт от его присутствия, Луиш-Бернарду был краток и после приветствия перешел сразу к делу. Он спросил капитана, что, по его мнению, должен взять с собой человек, вынужденный отправиться в долгую командировку из Лиссабона на Сан-Томе́, уточнив только, что этим интересуется его товарищ, рассматривающий перспективу провести на островах некоторое время.

– Все, – с максимальной естественностью в голосе ответил капитан «Катарины».

– Все? Нет, подождите: там нет вообще ничего, даже еды?

– Нет, еда есть, доктор Валенса. Это как раз единственная вещь, которая там в достатке. Есть рыба, хорошая и в изобилии, фрукты – только собирай с деревьев, курятина, свинина, матабала (это что-то вроде картофеля, только вкусом похуже), мука из маниоки. Нет риса и овощей – вот этого нет.

– Ну, а остальное?

– Остального нет ничего.

– Ничего? Ну, например, чего не хватает?

– Так, мы говорим о мужчине, не так ли? О таком, как сеньор Валенса, который собирается поехать туда жить, ведь так?

– Да, о мужчине.

– Значит, так, сеньор. Для мужчины там нет ничего. Нет чернил, писчей бумаги, лезвий для бритья, нет ни полотенец, ни салфеток, нет посуды и столовых предметов, нет одежды, обуви, нет сбруи для лошадей, нет восковых свечей, нет никакого вина и вообще никакого алкоголя, за исключением жуткого местного самогона, нет фотобумаги, музыкальных инструментов, металлических кастрюль, нет утюгов. Нет ничего, сеньор.

– Табака тоже нет?

– Табак иногда привозят с Азорских островов или из Бенгелы[17].

Полностью подавленный, Луиш-Бернарду отпустил капитана и без особого энтузиазма и вдохновения начал составлять список того, что некто, но не он, возьмет с собой на Сан-Томе́, если однажды он согласится туда отправиться, чтобы прожить там три долгих года.

Покончив с этим, он перешел к чтению свежих газет, начав с O Século. Он всегда считал ее хорошей газетой, с хорошими новостями и репортажами, с хорошим языком, достойными источниками информации и серьезными аналитическими статьями. Последнее время, правда, O Século склонялась в сторону республиканского лагеря, хотя ей было далеко до памфлетной тональности таких изданий, как A Luta или A Vanguarda с ежедневными оскорблениями в адрес королевской фамилии и монархии в целом. Однако O Século шла в ногу с духом времени, который, конечно, благоволил республиканцам, особенно после того, как те присовокупили к своим задачам борьбу с бедностью и эксплуатацией, после забастовки рабочих 1903 года в Порто. Правительство попыталось тогда ее подавить, отправив против тамошних ткачей гвардейцев и прибывший в северную столицу крейсер Дона Аме́лия. И, хотя Луиш-Бернарду был умеренным монархистом – больше соответствуя семейным традициям, нежели из обретенных им убеждений, – некоторые аргументы республиканцев казались ему не лишенными смысла. Начиная с 1890 года, даты английского Ультиматума[18], страна погрузилась в глубокий кризис – политический, экономический, культурный и социальный. С отменой рабства в Бразилии закончились переводы от эмигрантов, которые до тех пор хоть как-то уравновешивали королевские внешние денежные расчеты. Все, без чего стране нельзя было обойтись в сфере модернизации, импортировалось. Единственными экспортными товарами были пробка и рыбные консервы.