Итак, и Даль, и Ожегов – эти крупнейшие знатоки и ценители русского языка, фиксируют всю полноту значения, заключённого в слове «изощрённость» – слова, которое давно живёт в языке, употребляемое от случая к случаю, которое, между тем, содержит в себе все предпосылки для того, чтобы действительно стать строгим научным понятием и, прежде всего, в области экстремальной проблематики.
Следует заметить, что в истории эстетической мысли уже был момент, когда понятию «изощрённость» придавалось важное теоретическое значение. Случилось это в XVI–XVII вв. в теории барокко. Однако самой стройной концепции или законченной теории барокко не сложилось. У теоретиков и практиков барокко (Грасиан, Марино, Тезауро, Перегрини, Гонгора и др.) существовала лишь расплывчатая эстетическая программа, во главу угла которой ставилась категория изощрённости, трактуемая как остроумие («быстрый разум»), приводящее к постоянному усложнению.
Исследователи справедливо отмечали характерную для барокко близость художественных концепций, возникавших параллельно в разных странах, вплоть до совпадения самой терминологии. Так, итальянец Маттео Перегрини назвал свой труд «Трактат об остроумии», а испанец Балтасар Грасиан писал об «Остроумии или искусстве изощрённого ума». В связи с этим даже возникли споры и взаимные обвинения в плагиате. Во всяком случае известно, что труд Перегрини увидел свет в 1639 году, а сочинение Грасиана было опубликовано тремя годами позже.
Суженная трактовка понятия «изощрённость», сведение его к понятию «усложнение», не способность понять разностороннюю спектральную направленность скрытого под этим понятием явления, определяющего собой важнейшее универсальное свойство процесса развития, явилось крупной и существенной ошибкой всей теории барокко, в конечном счёте, определившей ограниченность её и незавершённость.
Важно иметь в виду, что изощрённость как некое проявление качества реализуется в условиях усложнения точно так же, как она реализуется в упрощении, или в опрощении. И, если теоретики и практики барокко видели и понимали цель художественного творчества в усложнении эстетических форм и выразительных средств искусства, то великий композитор XX века С. С. Прокофьев видел будущее современного искусства в «поиске новой простоты». Противоречивый процесс культурного становления, культурного развития человечества неоднократно являл нам примеры, как утончённой роскоши, так и изощрённого аскетизма.
Одним из крупнейших представителей искусства барокко был неаполитанский поэт Джамбаттиста Марино. Ему принадлежит изречение, ставшее девизом барокко: «Тот, кто не может удивить, пусть идёт к скребнице». Теоретики барокко полагали, что замысел должен быть остроумным и должен поражать новизной. Барочная концепция творчества считает основной созидательной силой остроумие, изобретательность, то есть изощрённость, и в этом они глубоко правы.
Теперь следует обратиться к не менее авторитетному источнику, меняющемуся и развивающемуся под влиянием времени, – к обыденной, разговорной речи. Посмотрим, как она обходится без универсального, обобщающего понятия, как замещает его при определении качественных параметров вещей и явлений. Во-первых, понятие «изощрённость» в повседневной речи имеет множество эквивалентов: утончённый знаток, тонкий ценитель, искусный мастер, искушённый политик, виртуозный исполнитель и др. Всё это характеризуется положительно, как «высший пилотаж». А также существуют эквиваленты с негативным значением: прожжённый делец, отпетый негодяй, законченный подлец. Такое слово как «тщится» также имеет смысл, выражающий стремление превзойти кого-либо или что-либо, но обречённое на неудачу.