– Это что сейчас было? – шепчет Люся, как только я приземляюсь на диван.

– Не бери в голову. Просто, если они найдут мой рисунок, а что-то мне подсказывает, что они снова будут везде рыться, нам будет… сложно объяснить нарисованное.

– Да чо уж там объяснять, нам все равно крышка, Лиз, – обреченно произносит Люся и отпивает из фляжки несколько глотков.

– У тебя снова чешется попа?

– Нет, пока моя задница не чешется. Но это вопрос времени.

Перевожу взгляд на свои коленки, как только мужчины возвращаются в гостиную. Молчание пугает. Я не выдерживаю и перевожу взгляд на главного, в руке которого ножницы. Мамочки.

– Итак, леди, рассказывайте все ваши действия, начиная с утра. Хотя, нет. Пожалуй, та, что с придурью молчит, – переглядываемся с Люсей и… молчим. Обе. – Поправочка, та, что с большей придурью молчит. С меньшей вещает.

– Мы пошли на пляж, – синхронно вещаем с Люсей.

– Элизабет Евгеньевна, молчать, – ухмыльнувшись произносит Федор. Ну, прекрасно, теперь я не только особенная, но и с придурью.

– Пошли мы на пляж, купались там и загорали до обеда. Потом еда закончилась, и мы решили пойти домой. Ну и сократили путь через лес.

– И что там было в лесу? – ответа от Люси ясно зрячий не получает ввиду того, что она давится то ли слюной, то ли извечно выпадающей пломбой с многострадальной семерки. – Элизабет, продолжай.

– Грибы. Точнее много грибов, – тут же добавляю я.

– Так вы поэтому такие, с особенностями? Галлюциногенов нажрались?

– Мы грибы пока не ели. Они в холодильнике. И собрали мы грибы съедобные.

– Видать, ты больше грибочков нанюхалась. Людмила, вступай.

– А чего вступать? Грибы в холодильнике. Целая корзина. Можете проверить.

– Хорошо. Дальше что было?

Люся рассказывает точь-в-точь, как мы нашли Витю и все наши действия, не упустив ни одной детальки. Федор Михалыч слушает очень внимательно, проворачивая в руке ножницы.

– Почему вы не вызвали ментов?

Тут снова вещает Люся, не забывая рассказать про ругань на весь двор и мою феерическую угрозу про убийство Вити. Федор Михалыч крайне озадачен. И молчит. Что пугает больше его угроз. Тянется к яблоку, лежащему на столе и смачно его откусывает.

– Ну что уставилась, Элизабет Евгеньевна?

– Любуюсь вами.

– Чем именно?

– Тем, как вы… сексуально чавкаете.

– Никак не могу тебя раскусить, – озадаченно бросает Федор, потирая подбородок.

– Я бы и не советовала это делать. Я не очень вкусная. Меня даже ни одно насекомое не кусает. То ли дело Люся. На нее все насекомые слетаются, даже мухи.

– Раньше я думал, что фамилии ничего не значат. А теперь понимаю, что ошибался. Ты настоящая Е. Банько. Вась, а ты что думаешь о Елизавете?

– Что она знает больше, чем придуривается.

– Более того, мой магический шар подсказывает, что именно ты, Элизабет Евгеньевна, знаешь, где находится то, что мы ищем.

– Да не знаю я! Клянусь!

– Рыжая, лысой хочешь быть? – усмехаясь произносит Вася.

– Нет.

– А ты, Элизабет Евгеньевна? – подхватывает Федор, демонстрируя ножницы.

– Нет. У меня форма черепа не очень красивая. Мне не пойдет.

– Ладно, продолжим нашу беседу в психиатрической палате, – Федор встает с дивана и берет стул. Ставит его напротив меня и садится, намеренно касаясь меня своими ногами. – Если хотите жить, вспоминайте все, что может привести нас либо к тому, кто грохнул Витю и украл флешку, либо к тому, кто просто мог ее взять, имея с ним контакт.

– У него есть дочка. Но он ее никогда не признавал и не принимал участия в ее воспитании. Случайно обмолвился по пьяни накануне смерти, – вполне серьезно произносит Люся. – Может быть, он встретил ее недавно, ну и мало ли она как-то узнала о моей даче. Вы же как-то узнали, что он может быть здесь.