— Ого! Да ты роковуха, Васёк. Обоих братьев захомутала.

— Ага, — кисло соглашаюсь я. — Но лучше бы тех четырёх недель невинных обнимашек и автомобильных покатушек не было, потому что в глазах родителей Карима отношения с обоими братьями — это конкретный харам. 

— Харам? — Полина вопросительно поднимает брови, забирая у официантки бокал вина. 

— Ну зашквар, косяк, — поясняю я.

— Но ты же не спала с ним. Какая разница?

— Это для тебя нет разницы. А для них есть. 

— Ладно, а дальше? Как вы состыковались-то? И кстати, лет ему сколько? Выглядит максимум на тридцатку. 

Я закатываю глаза к потолку, делая вид, что вспоминаю. На деле я прекрасно помню и сколько Кариму лет, и когда у него день рождения. Тридцатого марта. Говорю же, козлина. 

— Двадцать девять в этом году исполнилось, — наконец изрекаю я, выдержав приличествующую паузу. — Состыковались мы… случайно.

Не хочу вспоминать, но над своей памятью я не властна. Цветные квадратики кадров уже мелькают перед глазами, отматывая время на два года назад. Я, одетая в обтягивающее мини, жду возле клуба Эльсину, которая, как всегда, опаздывает из-за свидания с очередным ухажёром. Компания парней по соседству начинает настойчиво зазывать меня к себе, и тогда меня окликает Карим, проезжавший мимо. Говорит сесть к нему в машину и ругает за то, что я так поздно стою здесь одна. Как сейчас помню, сколько восторга и щенячьего трепета испытала, когда увидела за опущенным стеклом его лицо. 

— Как-то ему пришлось довезти меня до дома, и на прощание я немного промахнулась с дружеским поцелуем. 

Теперь и эта картина так живо встаёт перед глазами, что я невольно начинаю улыбаться. Я тогда и правда промахнулась: хотела чмокнуть Карима в щёку, но он дёрнулся, и поцелуй пришёлся в губы. 

— Через день он позвонил и пригласил на свидание. Ну и понеслась.

— Романтично так, — хмыкает Полина, кажется не слишком впечатлённая такой историей. — А почему расстались?

Я опускаю глаза на причудливый деревянный узор стола и начинаю нервно вращать ножку бокала. Становится неуютно.

— Я же говорила... Причин много, но основная: потому что я не из их круга. Русская в смысле. Дружить — дружите, пожалуйста, но связывать жизнь они предпочитают со своими. Родители Кариму ещё до того, как мы стали встречаться,  невесту выбрали. Дочь судьи, с которым Талгат Юсупович в одной деревне рос. Айгю-ю-юль, — не удерживаюсь я от того, чтобы не исковеркать её имя. — Так она меня бесила, ты бы знала. Вся такая из себя воспитанная леди на икс пятом, но при этом по всяким пустякам Кариму названивала. 

— И он теперь с ней встречается?

Фыркнув, я отпиваю вино.

— Откуда я знаю? Скорее всего. А! Вот тебе ещё. Его даваника — это бабушка на татарском — взяла с Карима слово перед смертью, что он непременно женится на татарке. Это мне Эльсина по секрету рассказала.

— Ну капец! — возмущённо резюмирует Полина. — Прямо разочарование. Взрослый вроде мужик, а идёт у старухи на поводу. Вот и отлично, что вы расстались! Пусть на своей женится, а мы тебе кого-нибудь получше найдём.

Вообще, бо́льшую часть времени я и сама себя в этом убеждаю: что Кариму нужно идти лесом со своими татарскими обычаями и что наше расставание — это благо свыше, и я обязательно найду себе парня в триста пятьдесят один раз лучше него. Но почему-то, когда Полина произнесла это вслух, становится неприятно. Дурацкая у меня привычка вечно его защищать. Моя мама была против наших отношений. Говорила, что тиран Карим наденет на меня паранджу и заставит сидеть дома. Я с ней сильно ругалась, запрещая лезть в наши отношения. Любила его сильно. Сейчас уже не люблю, но защищать, как ни странно, по-прежнему хочется.