Но эффективность «неэкономического труда» приходится признать – и тут либер-экономик безмолвно каменеет, как Лотова жена – не только в количественном, но и в качественном смысле, не единственно «сколько» но и «что»: технологические прорывы 1928—1937 годов, отрывались, поднимали выше, они стали той основой, на которой страна выиграла военно-техническое соперничество во 2-й Мировой войне, вступление в Атомную и Космическую эру.

…И если бы вы сохранили долю профессиональной объективности, вам ничего не остаётся признать, что пока «Гулаг-Рабство» самый эффективный социально-экономический уклад, то человечество неизбежно будет и будет обращаться к нему в той или иной своей части, если и не повернулось в совокупности. И с этой точки зрения противостояние Западу принимает особый характер борьбы за свободу выбора, в том числе и за право на коммунизм.

Подлость российского «либерализма» 20-го века в отличие от русского либерализма 1820-х заключается в том, что признавая достижения иных стран и социумов, капиталистической Японии эпохи 1960-х с 12% темпов роста производства, нехотя, сквозь зубы, социалистического Китая 1990-х годов с 18% темпов роста – но умрёт, сдохнет в глоточном визге непризнания 26,5% советского взлёта 1933—1937 годов!…Как и сегодня выведен из научного оборота поразительный факт: за полгода (сентябрь 1998—май 1999), используя советские/сталинские методы планового централизованного руководства экономикой, правительство Примакова – Маслюкова добилось 26% роста производства, т.е. если бы оно доработало хотя бы до осени 1999 года, можно было бы ждать экономического феномена в 50—52% роста, но этого HOMO LIBERACUS просто не могли допустить – для объективности следует подчеркнуть: буржуазное правительство Примакова не создавали нового производства, а вывели из каталепсии 1998 года существующее…

И обратимся к перечню источников, которые обеспечили взрывной рост экономики в СССР в 1924—1937 годах с «фантастической эффективностью роста фондов накопления» (цитирую по памяти Лиддел-Гарта).

В разной последовательности те немногие исследователи, которые желают понять, а не опорочить советскую экономическую модель, перечисляют следующие источники, факторы и рычаги, сделавшие усилия государственного политического интеллекта столь вдохновляющее эффективными.

1.Анулирование царских и военных долгов (18 млрд. золотых рублей по курсу 1913 года) сняло бремя оттока оборотного капитала – как обратная сторона, исключило возможность обращения к внешним займам и финансовым рынкам;

2.Ликвидация паразитического потребления свергнутых классов, как тех же осенних сезонов «боляр рюсс», на которых за месяц в Париже спускались суммы, равные цене годового хлебного экспорта Российской Империи, так и вояжирование за рубеж участников всяких и всяческих социальных групп и «съездов»: офицеры, литераторы, инженеры, врачи, и вплоть до учителей к 1913 году (И. Эренбург) – всё, с чем пытался бороться и не превозмог Александр 3-й…

3.Ликвидация необоснованного импорта… Право, я был немало удивлён, когда просматривая «Словарь говора русского языка Соликамского района Пермской области», 1957 год, обнаружил, что деревенские долгожительницы по старой памяти называют кружева «блондами». Это сколько же тратилось «хлебных», «нефтяных», «деревянных», «золотых» рублей для закупки галантереи от иголок, пуговиц, до ниток, тесьмы и проч., если при наличии громадных кустарных промыслов вологодских и прочих кружев в таких медвежьих углах, как Соликамский уезд Пермской губернии утвердились франкоязычные «блонды»? Впрочем как и богемское стекло, и саксонский фарфор при наличии Гусь-Хрустального; Кузнецовского, Гарднеровского и Императорского фарфора… А в строку к тому в зажиточных поморских домах Архангельской губернии на стол ставили статусную «романею» из Норвегии.