Однако выборы нового парламента отнюдь не привели к ослаблению противоборства двух ветвей власти, хотя и довольно сильно трансформировали поле этой борьбы[38].

Существует две причины этой борьбы, которая имеет, разумеется, далеко не личностную природу. Одна объясняет социально-экономические корни конфликта между депутатским корпусом и администрациями разных уровней. Другая подводит к ряду важных выводов относительно конституционно – правовых проблем осуществления экономических преобразований.

Первая причина связана с характером интересов членов посткоммунистического общества. В краткосрочном плане существует несомненное стремление людей минимизировать приходящееся на долю каждого «бремя перемен», сохранить статус-кво своего дореформенного (доперестроечного) материального благополучия, обеспечить сохранение своих предприятий и организаций, даже если они являются абсолютно бесперспективными с рыночной точки зрения. Вместе с тем существует и общее понимание необходимости глубокого реформирования всего комплекса экономических отношений, обеспечения прорыва из той тупиковой экономической ситуации, в которую попала коммунистическая Россия.

Двойственность интересов находит свое институциональное оформление в позициях депутатского корпуса и исполнительной власти. Депутаты, непосредственно связанные со своими избирателями, уже в силу положения в демократической системе координат не могут не иметь определенной популистской доминанты в своей деятельности. Даже понимая неизбежность социальных тягот и экономического спада, они должны остро реагировать на сложности повседневной жизни своих граждан.

Иное положение занимает правительство во главе с президентом. Всенародно избранный глава государства должен ориентироваться прежде всего на общие интересы народа, обеспечивать реализацию стратегических целей. Именно президент отвечает за направление и глобальные тенденции в жизни страны и может позволить себе идти на принятие мер, столь же необходимых, сколь и непопулярных.

Это противоречие свидетельствует о наличии или отсутствии реальных реформ. Недаром оно возникло и оформилось лишь в конце 1991 года, когда вопросы «перетягивания» власти с союзными структурами практически решились и новое правительство начало предпринимать шаги по быстрому разрушению коммунистической экономической системы.

Именно тогда, как было показано нами выше, произошла недооценка политической конфликтности начинавшихся экономических реформ, когда завершение конфликта между российскими и союзными структурами было воспринято российским руководством как фактор ослабления, если не завершения, политической борьбы между институтами власти. Между тем реальные экономические реформы несут гораздо больший накал противостояния, которое лишь нарастает по мере продвижения реформ, затрагивающих интересы практически всех социальных групп и слоев общества.

Второй причиной обострения борьбы между институтами власти была неотработанность и откровенная слабость российского конституционного строя, доставшегося в наследство от коммунистического режима. Система государственных институтов продолжала базироваться на принципе полновластия Советов (или, точнее, их всевластия), а не на идеологии разделения властей, «сдержек и противовесов». Принцип балансирования, уравновешивания высшей власти практически полностью отсутствовал. Предпринятая осенью 1991 года попытка исправить эту ситуацию предоставлением президенту некоторых особых полномочий и использование их Б. Н. Ельциным для ускорения экономических реформ привели к зеркальному усилению оппозиционных парламентских сил, которые повели ожесточенную борьбу за ограничение президентских прерогатив.