Активисты движения за экологическую справедливость не только выявляют факты дискриминации в отношении аборигенного населения, этнических и расовых меньшинств внутри США, но стремятся показать, что подобная дискриминация проецируется и вовне, по отношению к странам «третьего мира». В частности, это относится к массовому выводу «грязных» производств в страны «третьего мира», экспорту в эти страны разнообразных отходов для переработки или депонирования (в случае радиоактивных отходов объектом такого рода внимания со стороны индустриально развитых стран оказалась и Россия), а также к трансграничным загрязнениям.

К проблематике взаимосвязи демократии, справедливости и устойчивого развития относится также вопрос об экологическом гражданстве. Эта идея в этическом плане была высказана еще в конце 1940-х годов американским экологом А. Леопольдом, который использовал термин «биотическое гражданство» в контексте позиционирования человека в планетарном сообществе. Согласно А. Леопольду, «этика Земли превращает homo sapiens из покорителя земельного сообщества в простого его члена и гражданина», она означает ограничение свободы действий человека в его борьбе за существование [Леопольд, 1983, c. 200]. Основное препятствие к достижению идеалов этики Земли и биотического гражданства А. Леопольд видел в социальных отношениях и отношениях между обществом и природой, основанных на экономическом интересе.

Дальнейшее развитие идеи экологического гражданства было связано с разграничением с теми типами гражданства, которые обусловлены принадлежностью к национальному государству (либеральное и республиканское). Это расхождение обусловлено глобальным или транснациональным характером экологических проблем – изменений климата, сокращения озонового слоя, кислотных дождей, трансграничного загрязнения и т.д. Проблематика окружающей среды конституирует свое собственное политическое пространство, не столько наднациональное, сколько вненациональное, весьма подвижное в определении границ своей территориальной локализации. Стоит заметить, кстати, что так происходит почти везде, где в постановке политической проблемы активную роль играет наука. Не менее важна роль различных групп, в частности неправительственных организаций, способных конституировать соответствующее политическое пространство и позиционировать себя в нем [Dobson, 2003, p. 85–86].

Основное отличие экологического гражданства от либерального и республиканского заключается в отходе от принципа пространственной целостности. Политическое пространство, которому может быть атрибутировано экологическое гражданство, будет специфическим пространством «экологического следа», отличающимся от национального государства или международного сообщества. «Экологическим следом» называется то «пространство земли (или воды), которое необходимо для неограниченного во времени поддержания жизни определенного населения и его материального стандарта» [Wackernagel, Rees, 1996]. Пока экологическое пространство рассматривается как неограниченное, на него не обращают внимания. Но как только становятся очевидными пределы или ограничения на локальном, региональном или глобальном уровне, экологическое пространство становится дефицитным и невосполнимым, поскольку невосполним нанесенный ему ущерб.

Существует жесткая взаимосвязь между занимаемым экологическим пространством и устойчивостью экосистем. Эта связь заключается в том, что с точки зрения устойчивого развития на экологическое пространство должны накладываться дополнительные ограничения, позволяющие обеспечить соответствие этого населенного пространства критериям устойчивости. Такие ограничения могут быть отнесены к индивидам или группам, что в принципе позволяет определить количество или «квоту» экологического пространства, доступные соответствующим индивидам или группам. Этот подход может быть применен к ограничениям различных ресурсов или выбросов, как, например, в случае с эмиссией парниковых газов. Таким образом, пространство экологического следа – это совсем не обязательно целостное или гомогенное пространство. Например, если говорить о зерновых ресурсах, то зоны их потребления могут находиться на значительном расстоянии от зон производства, но вместе они могут рассматриваться как пространство экологического следа.