– Ну, заведи себе кого-нибудь. Может, тогда беситься перестанешь.

– При живом-то муже? – презрительно сказала Аля. – Нет, это уж пускай другие. А я не такой человек.

– Тогда терпи.

Аля поджала губы.

– А я что делаю? Только и терплю. Уже пять лет терплю.

…Не остывший еще от рабочего азарта, Ненароков ходил по комнате, а сын Алик, крепко обхватив его правую ногу и поставив ножки на отцовский ботинок, путешествовал вместе с ним.

– Пятый день, а вода держится, – рассказывал Ненароков жене. – Кое-где аж до крыш доходит… Мы зависли над дымом, смотрю – на дереве скворечник. Низко-низко над водой… И представляешь: прямо как птичка, сидит на полочке мышь!

– Me… мы!.. – потребовал Алик.

– Тебе мышку? – Отец поднял его на руки. – Нельзя. Ее и не достать… Уйдет вода – она слезет, побежит искать своих деток.

– Мужчины! Садитесь кушать… Я вам пельменей наготовила! – позвала Аля. Подруга вынесла из кухни большое блюдо пельменей.

…Они ужинали. На столе стояла бутылка красного вина, салат. Алина мать, седенькая и тихая, следила, чтоб ни у кого в тарелке не было пусто. Аля ела с аппетитом и при этом весело болтала:

– Ну эта Машенька Филатова, я просто не могу! Такая крохотулечка, такая пупочка – и скочет, и скочет, и скочет!.. У меня в классе три девочки тоже занимаются, но они как медвежатки…

– Угу… Угу, – поддакивал с полным ртом Ненароков. Алик ничего не ел: возил ложкой по тарелке и канючил:

– Чу ча… Чу ча… Чу ча!..

Мать рассердилась:

– Опять «чу ча»! Что это еще за «чу ча»? Скажи: «Хочу чаю»! По-русски скажи, а не по-китайски. А то не получишь ничего!

Алик хотел что-то ответить, но слова совсем не получались. Тогда он заплакал – прерывисто, как будто и плакал заикаясь.

Ненароков заступился за сына:

– Ну что ты, Аля? Раз не хочет человек… Не надо было шоколадку давать.

– Значит, я виновата? – сразу бросилась в атаку Аля. – Ты знаешь, как воспитывать, а я нет?.. Попробовал бы отказать, когда ребенок плачет!..

– Ой! Мне ведь к Жанне еще надо! – вспомнила вдруг Алина приятельница и поспешно встала из-за стола. – Всем спасибо, до свиданья!

Аля и не заметила ее ухода. Глядя горящими глазами на мужа, она кричала:

– Носишься неизвестно где! А потом приезжаешь и учишь!

Теща вздохнула и накрыла пельмени миской, а сверху полотенцем: знала, что теперь не скоро к ним вернутся.

– Почему «носишься»?.. – слабо отбивался Ненароков. – Я работаю…

– А я не знаю, работаешь или не работаешь! Может, нашел какую-нибудь и к ней летаешь!

Ненароков не удивился дикой несправедливости этого обвинения, давно уже привык. Он сказал только:

– Аля, Аля… Что ты плетешь?

Взял сигареты, спички и пошел на крыльцо курить.

…Он курил, глядя на прозрачный кружок луны в еще не потемневшем небе и вспоминал, как пять лет назад он приехал сюда, в этот городок, чтобы предложить Але руку и сердце. Нашел он ее на танцах, в клубе…

Аля увлеченно танцевала, подняв над головой красивые плавные руки, и не сразу заметила, что Валентин машет ей фуражкой. А когда заметила, бросила партнера, старшего лейтенанта, и побежала к Ненарокову. Ее провожали внимательные мужские взгляды, а старший лейтенант, не разобравшись в ситуации, даже пошел следом, чтобы вернуть Алю. Но увидел ошалелые от любви глаза Ненарокова, увидел, как Аля протянула ему навстречу руки, и свернул с курса.

– В отпуск? Или командировку? – растерянно и радостно спросила девушка.

– Приехал предложить руку и сердце, – ответил Валентин сияя. – Алечка! Завтра подаем заявление!

– Ты что придумал? Я же не могу уехать, – испугалась Аля. – Сто раз тебе объясняла: я целевая студентка, меня только через два года отпустят…