– Лен, ты нужна мне, понимаешь? Я люблю тебя, – Женя произнес это, сметя из углов всю искренность, которая там еще осталась, но, похоже, осталось ее не очень много.

– Не надо, – Лена вздохнула, – это слова, а со словами ты обращаться умеешь, я знаю.

– Но ведь ты не знаешь всех этих женщин! Не знаешь наших отношений! Ну, Лен… – он схватил ее за руку.

– Жень, ты не в суде, где каждое сомнение работает в пользу обвиняемого – в любви законы жестче; в любви все наоборот. А замуж мне, действительно, пора. Двадцать шесть – это уже много. Только такой муж мне не нужен. Я не в гневе говорю – видишь, я спокойна, даже не плачу. Просто я много передумала и решила – все, хватит.

– Но, Ленуся!.. – Женя потянул девушку к себе и ощутил, хоть теплое, но какое-то безжизненное тело.

– Не надо, – она, видимо, по инерции пристроила голову на его плече, безразлично глядя в окно, – кончилась Ленуся. Давай завершим наш роман без сцен и истерик. Вещи свои я забрала… ты, небось, даже не заметил? – она усмехнулась, – так что, Женечка, делить нам больше нечего, и выяснять, тем более.

Женя не удерживал ее, и Лена встала; выйдя в коридор, открыла входную дверь. Она ничего не говорила, но Женя поднялся и как во сне, вышел на площадку. Наверное, впервые на его лице отразилось то, что он чувствовал на самом деле – Лена даже рассмеялась.

– Да не расстраивайся ты. Подумаешь, что я такое? У тебя их, вон, сколько осталось.

– Можно я тебя поцелую? – попросил он тихо. Зачем это нужно, Женя и сам не знал, но ему отказали даже в такой мелочи.

– Не надо, – Лена сделала шаг назад, – не мучай меня, хоть сейчас! – и дверь закрылась.

…Суки! Когда не нужны, все, вот они!.. А когда нужны, так ни одной твари нет… – он медленно спустился вниз и сев в машину, закурил. На мгновение Париж исчез, и в голове стало пусто, как после затяжной попойки, – как я вас всех ненавижу!.. И что теперь делать? – он взглянул на часы, – а день-то прошел. Если минус два выходных, то всего их пять – значит, осталось четыре… Черт! – он ударил ладонями по баранке; машина вздрогнула, но больше ничего не изменилось – совсем рядом кричали дети; пенсионеры стучали костяшками домино…

– А где же наши женщины, дружок?.. – напел Женя вслух и завел двигатель. Никто ему не ответил, поэтому выехав из двора, он снова остановился. …Не, но не могу ж я не поехать в Париж из-за того, что я! За неделю! Не найду бабу, готовую сходить со мной в ЗАГС! Это нонсенс!.. ЗАГС… ЗАГС… Стоп! Есть ведь еще Танька! Хорошая девочка – чем она меня не устраивает? Ну, не красиво сегодня получилось, и что? Подумаешь, фигня какая!.. Неужели все они такие сумасшедшие? Любовь им подавай! Нет у меня любви! Мало осталось! На всех может не хватить! Суки!.. – он случайно бросил взгляд в зеркало, увидел свои безумные глаза и сам вздрогнул, – Женя, спокойно. У тебя куча времени. Люблю… люб-лю… черт, какие-то сраные пять букв… даже три! «Л» и «Ю» повторяются – никакой фантазии… Вот, не зря я тогда провожал ее – знаю хоть, где живет…

Пропустив черную «Волгу», Женя выскочил в левый ряд. …Только номера квартиры не знаю… но разве это проблема? Вот, Париж – это проблема…

У подъезда сидели вечные дворовые бабки, которые знают о соседях гораздо больше, чем те о самих себе. Женя всегда ненавидел их любопытные, въедливые взгляды, но сейчас обрадовался, что этот двор ничем не отличался от прочих.

– Добрый вечер, – он приветливо улыбнулся, – бабулечки, помогите – где-то здесь должна жить девушка Таня, которая учится в медицинском институте. Не подскажете?

– Так то ж, Танька с семнадцатой! Волосы коротюсенькие…