Схватки начались неожиданно – раньше положенного срока. Все случилось, когда мы прогуливались в саду с Натальей Алексеевной. У меня вдруг закружилась голова, и я почувствовала боль в животе.

– Анисья, Анисья, – закричала царевна. – Зови скорее повитуху, кажись началось!

Все вокруг тут же забегали. Ко мне подбежали несколько служанок и, подхватив за руку, повели в дом. Подол моей юбки весь намок. Рядом шла Наталья Алексеевна и подбадривала. Она видела, что я не на шутку напугана. Меня всю трясло от страха.

– Как больно! – произнесла я, стиснув зубы.

– Терпи, дорогая, терпи. Скоро все закончится, – твердила царевна, поглаживая меня по голове.

Служанки помогли мне улечься. Повитуха уже ждала меня в комнате. Она раскладывала на столе какие-то инструменты – железные, острые, от одного вида которых мне становилось не по себе. Я стала биться в истерике.

– Успокойся, это на случай, если что-то пойдет не так, – говорила Анисья.

– Больно, – плакала я.

– Тужься, сильнее тужься, – командовала старушка-повитуха.

– Не могу. Не получается. У меня нет сил.

Силы действительно иссякали, с каждой секундой я становилась все слабее, а ребенок не показывался.

– Давай, дорогая, давай, – говорила Наталья Алексеевна. – Ещё чуть-чуть.

Я промучилась в родах около часа. Наконец, послышался плач младенца. Старуха схватила его за ноги и подняла, демонстрируя всем присутствующим, что родился мальчик.

Моей радости не было предела. Я плакала, но в то же время проваливалась в сон от усталости.

– Дайте, дайте мне его. Я хочу подержать моего ребенка, – просила я, еле слышным голосом.

Повитуха ополоснула дитя водой из кувшина и положила рядом со мной. Господи, как он похож на своего отца. Я дотронулась до его головки. Такая мягкая шелковистая кожа, тоненькие жидкие волосы, слабые пальчики, которыми он ухватился за мой палец, будто чувствуя себя в безопасности здесь, на груди у матери. Как можно быть таким крохотным и беззащитным? Никто из присутствующих не осмеливался взять его, все боялись навредить малышу.

– Пусть мать покормит его, – сказала старуха. – В комнате слишком много людей. Нехорошо для ребенка. Ещё сглазят, – проворчала она, глядя на хозяйку дома.

– Правильно, выйдите все, – приказала царевна.

Я поднесла ребенка к груди. Он пил молоко очень жадно.

– Какой красавец, брат будет рад узнать о том, что у него родился сын. Ты счастлива, Марта? – спросила Наталья Алексеевна.

– Очень счастлива. Я и подумать не могла, что дитя можно так любить. Я готова за него жизнь отдать.

Я держала его нежно, но в то же время крепко, готовая в любой момент защитить его от любой беды.

– Так и должно быть. Говорят, когда ребенок рождается, у женщины появляется смысл жить. Жаль, я не смогла познать радости материнства. И замуж не вышла. Эх.

– У вас ещё будут дети, Наталья Алексеевна, вы ведь так молоды и красивы.

– Да нет уж, я стара для замужества. Да и привыкла я находиться в женском обществе, не могу даже представить себя, живущей с мужчиной. У меня вон Алешенька есть, я его с рождения практически воспитываю. Он мне как сын родной. Люблю его очень, – улыбнулась она. – Ну ладно, ты корми свое дитя, а я пойду брату напишу. Пусть приедет скорее повидаться.

В тот же день вечером в Преображенское приехал Александр Данилович. Он тихо зашел в комнату и положил рядом со мной охапку цветов. Комнату тут же овеяло ароматами гортензии.

– Как ты, Мартушка? – поинтересовался он, поцеловав мою руку.

– Хорошо, как видишь. Мне пока нужно лежать.

– Маша сказала, что роды были тяжелые.

– Было немного мучительно, но все прошло нормально. Главное, ребенок родился здоровым.