Цинь рыкнул на них, чтобы заткнулись. Ничего не объясняя, продолжил идти, ускорив шаг – он исчерпал на сегодня запас красноречия. Он по жизни не любил долго объяснять. Даже говорить вообще, если на то пошло.

И в целом был парнем странным.

Азамат по-доброму звал его «на всю мистику повернутым голубем». Почему голубем – история умалчивает, а мистика трактовалась маниакальным пристрастием напарника отказываться от заказов, где основная работа проходила с ЦБ.

Сам Азамат в делах был неприхотлив и спокойно соглашался на задания любого плана. Они с Цинем сошлись недавно, месяца два-три назад, когда большой босс решил, чтобы они вместе направились разбираться с этим делом с позабытой станцией. Азамат считал, что сотрудничество вышло плодотворным – несмотря на все недостатки вспыльчивого и нервного корейца с китайским именем, положиться на него было можно спокойно.

Цинь сошел с центральной дорожки. Он целенаправленно дошел до незаметного защитного щитка и принялся там возиться. Электричество было, значит, в теории, освещение можно было попробовать запустить, если проблема была не в лампочках.

Сверху вспыхнуло и погасло. Нити накаливания остались белеть в темноте. Вскоре и они угасли.

– Значит, не в лампочках. Но в чем-то ином. Перепады напряжения? В любом случае отсюда починить не удастся.

Бормоча себе под нос, Цинь убрал инструменты и поднял оружие. Вернулся обратно к главной дороге.

– Проблема в генераторе? В сети? Проводка? Почему ток идет неравномерно?

Любопытствующий ассистент склонился над свесившимися проводами, оставаясь позади. Азамату пришлось притормозить, чтобы снова подобрать экземпляр с отсутствующим инстинктом самосохранения.

– Вы понимаете, это же приведет к гражданской войне! Мы не хотим закончить так же, как и…!

– Ты что-то сказал? – Азамат вскинул бровь, поросшую толстыми белыми нитями.

– Ничего я не говорил, – высвободившийся из его хватки ассистент недовольно отряхивал форму – больше для показухи, чем из практических соображений.

Фонарик высветил все так же одиноко колыхавшееся полотно на решетках. Половина была покрыта белой плесенью. Ее же разводы были на полу.

Ни Циня, ни профессорши видно не было. Не став их ждать, они ушли вперед. Цинь посчитал, что напарник и так справится, и потом сам нагонит. А профессорша шла следом. Бородатый заерзал, нервничая.

Азамат поморщился, как от зубной боли.

– Не отставай в этот раз, – сказав это ассистенту, он отправился нагонять напарника.

Сбой системы: точное местоположение неизвестно

Станция

201х год по старому летоисчислению

Багрицкий подошел к автомату газированной воды, нажал на кнопку с дюшесом, подставив граненый стакан. Нюхнул пролившееся и скривился.

– Ты не пей только, да? – заботливо попросил его Лени.

– Я, по-твоему, что, совсем из ума выжил?

– Ну кто знает, как на тебе черепная травма отразилась. Я вообще всё ещё жду, что ты начнешь распевать золотые хиты тридцатых.

– Фарх, увидишь меня когда за этим, сделай доброе дело – пристрели.

Капитан молча замахал им рукой, чтобы не отвлекали. Связь неожиданно пропала и что-то не особо желала возвращаться. Шло лишь какое-то гудение. Треклятые помехи.

Решив попытаться связаться еще раз чуть позже, может, в другой комнате сигнал будет получше, Фархад свистнул остальным птичникам. Прищурился, пытаясь разобрать, куда дальше идти. Карта показывала, что столовая, до которой они дошли, находилась почти у центра станции. И если это так, то где-то здесь можно было увидеть стены гигантского аквариума, сидящего в центре станции как матрешка в матрешке. Помимо практических соображений, воду в подобном виде выставили для выполнения роли окон, дабы умерить тоску по родине. Просто вместо солнышка и туч работники станции ежедневно глядели в гигантские «окна» на косяки рыб.