– Ну, хорошая новость – с нашей стороны проблем нет. Плохая новость: станция реально старая. В последний раз подобную модель выпускали еще в прошлом веке – сквозь «мертвые» переплетения железа сигнал плохо берет. Картинку провести вряд ли смогу. Хорошо будет, если звуковой ровно пройдет, и я вас слышать нормально буду. Локаторы почти нормально работают, и что внутри происходит да как выглядит я, более-менее, вижу, но все равно не очень…

Техник принялся с удвоенным рвением жевать губу, а доктор с капитаном схлестнулись в нетипичном для них соревновании «успокой иноземца».

Поняв, что пока не нужна, Энси зависла в паре метров над полом.

– Знаешь, – сказал Лени, – меня напрягают типы, что стреляют по кораблям.

– Меня напрягают станции, на которые забивают Дьявол знает сколько, а потом внезапно до чертиков желают найти. У меня подозрения, что напавшие на нас ранее товарищи тоже к той консерве за бортом причастны.

Мальчишка машинально отгрыз кусок кожи с пальца.

– Да ладно, – уловив чужое настроение, Энси сменила настрой. – Бывало веселей. Помнишь, у нас был случай с АЖО, что появлялась только раз в тринадцать часов? Ее длинноухого посла, который обнимал индийскую статую на входе в переговорную и признавался ей в любви забыть не просто, правда? Запоминающаяся личность.

– Ага! – Лени задумался. – А что та статуя там, вообще, делала?

– И откуда мы ее откопали…

– Или куда потом дели, если уж на то пошло…

– Положим, когда мы ее туда ставили, были, наверно, пьяны…

– Ты ж непьющая!

– Позволь человеку хотя бы на уровне самовнушения расслабиться!

– А! А спер-то ее тот же самый посол…

– Или мы ее отдали…

– Или отдали…

– Посмотри в логах!

– Лень!

Заклепывающий последние кнопки Багрицкий улыбнулся, глядя на эту привычную сцену. Син продолжал сосредоточенно копаться в компьютере. Фархад смотрел на станцию. Та глядела пустыми окнами вжатых в нее кораблей. Они шептали: «Валяй, попробуй».

Капитан провел пятерней по лысой черепушке. Жене надо было, наверно, перед выходом все же ответить.

Но времени было мало. Пора было высаживаться.

– Так, отставить, все – по местам! Син – за старшего! Мы – пошли! – цапанув инженера за воротник, капитан шустро щелкнул переключателем давления. Открыл выход и бесстрашно шагнул в космос, уволакивая за собой прыгающего на одной ноге Лени. Багрицкий неспешно прошел следом, на ходу предупреждая, что если в этот раз еще хоть кто-нибудь посмеет забыть персональную аптечку – придушит лично, чтобы не мучились.

Стоило покинуть территорию корабля, как тут же ощутилось отсутствие гравитации. Системы станции не отвечали, так что стыковаться приходилось через дыру в обшивке, проведя небольшой мост-поплавок, чтобы храбрых путешественников не снесло куда космическими ветрами.

Зависнув в середине пути, Лени оглянулся на корабль, в очередной раз задумавшись, почему эта развалюха гордо звалась «Синица», а не «кирпич в полипах». Второе название ей шло определенно больше. Тут фонарик дока высветил надпись на стене станции.

– «Дети Ленина»?! Серьезно? Станция с названием «Дети Ленина»??? – Лени в ужасе уставился на Багрицкого.

– Эй, если мне за семьдесят, это еще не означает, что я отвечаю за буйную фантазию народа с прошлого века, знаешь ли, – доктор присмотрелся. – Тем более, это не ее название, а просто граффити, судя по стилю, сделано было, когда ты пешком под стол ходил. А в те времена что-то пошло не так. Много чего пошло не так…

– Наркотики, я думаю, – беспечно откликнулся капитан. Он первым проплыл в нутро станции. Чуть подождал остальных. Замер, тихонько ругнулся, вытаскивая из-за пояса небольшой белый кругляш. Раздавил, выпустил из руки. Метров пять вокруг озарило холодным мерцающим светом.