Девочки слезли с табуретов и рыскали по гостиной, как дикие кошки, настороженно изучая все подряд. Внезапно до Йена дошло, что они никогда не видели города, не говоря уже о приличном человеческом жилище.

Миссис Сильви подалась вперед, взяла мешочек и удивленно округлила глаза, почувствовав его тяжесть. Она развязала его, высыпала на ладонь горстку черной, покрытой жиром дроби и подняла взгляд на Йена. Тот молча улыбнулся, взял один шарик, с силой царапнул по нему ногтем большого пальца и бросил обратно в руку миссис Сильви. Процарапанная полоска сверкнула золотом на темном фоне.

Поджав губы, она снова взвесила мешочек.

– Все полностью?

По приблизительной оценке Йена, там было золота фунтов на пятьдесят, если не больше, половина того, что он вез с собой.

Он протянул руку и забрал у Гермионы фарфоровую статуэтку.

– Работенка будет не из легких, – сказал он. – Думаю, это справедливая плата.

– Я тоже так думаю, – согласилась миссис Сильви, наблюдая за Труди, которая без всякого стеснения сняла штаны и села облегчиться в углу возле очага. С тех пор как секрет их половой принадлежности раскрылся, девочки перестали прятаться, справляя нужду.

Миссис Сильви позвонила в серебряный колокольчик, и обе девочки удивленно повернулись на звук.

– Почему я? – спросила она.

– Я больше не знаю никого, кто мог бы с ними справиться, – честно ответил Йен.

– Я весьма польщена.

– Не сомневаюсь, – улыбнулся он. – Значит, по рукам?

Миссис Сильви тяжело вздохнула, разглядывая девочек, которые, сдвинув головы, о чем-то шептались, бросая в ее сторону взгляды, исполненные глубочайшей подозрительности. Вздохнув еще раз, женщина покачала головой.

– Похоже, я продешевила, но сейчас тяжелые времена.

– Неужели? В вашем-то бизнесе? Мне думается, что у вас всегда есть спрос.

Йен хотел пошутить, но миссис Сильви вдруг вызверилась.

– О, чего-чего, а клиентов у меня предостаточно, – сказала она, сузив глаза. – Только денег ни у кого нет, все на мели. Я-то возьму и курицу, и свиной бок, но у половины посетителей и этого нет. Они платят «прокламационными» деньгами, либо континентальными долларами, либо временными облигациями ополчения – хотите угадать, сколько стоят на рынке эти бумажки?

– Да я…

Но она уже закипела, как чайник, и, шипя, напустилась на Йена:

– Или вообще ничего не платят. Когда времена честные, то и люди в основном тоже. Но прижми их чуть-чуть, и они перестают понимать, почему нужно платить за собственные удовольствия. В конце концов, мне же это ничего не стоит? И я не смею отказать, иначе они все равно возьмут то, что хотят, а потом сожгут мой дом или навредят нам из-за моей несговорчивости. Полагаю, это вам ясно?

Горечь в ее голосе жалила, как крапива, и Йен сразу же отказался от почти созревшей мысли предложить ей скрепить сделку частным образом.

– Ясно, – ответил он как можно спокойнее. – Но ведь это и есть издержки вашей профессии, разве нет? И вы до сих пор процветаете.

Она на миг поджала губы.

– У меня был… покровитель. Джентльмен, который меня защищал.

– В обмен на…

На впалых щеках женщины вспыхнул яркий румянец.

– Не ваше дело, сэр!

– Неужели? – Он кивнул на мешочек в ее руке. – Раз уж я оставляю здесь своих… этих… ну, их… – Йен показал на девчушек, которые теребили шторы, мусоля пальцами ткань, – то, несомненно, имею право знать, не подвергаю ли я их опасности.

– Они девочки, – коротко ответила миссис Сильви. – Родились в опасности и проживут в ней всю свою жизнь, независимо от обстоятельств.

Ее рука крепче сжала мешочек, костяшки пальцев побелели. Йена впечатлила ее честность, учитывая, что, судя по всему, миссис Сильви отчаянно нуждалась в деньгах. Несмотря на ее злобу, он получал удовольствие от стычки.