В этой связи военным руководством страны было принято решение осуществить, так называемое, переформирование вооруженных сил, и, в частности, стянуть отдельные вооруженные формирования Западного фронта поближе к Москве. В составе этих войск оказался и Иван Степанович Карпов, в качестве начальника штаба отдельного армейско-разведывательного артиллерийского дивизиона. Ситуация на фронте приближалась к фатальной, пытались найти дополнительные резервы, чтобы во что бы то ни стало не дать врагу дойти до столицы, а тем более захватить ее. План Гитлера взять Москву в течение четырех месяцев не должен был осуществиться, хотя силы были реально на исходе.

Офицеры подразделения, которым командовал Иван Степанович разместились в Ногинском районе Московской области. Им было выделено несколько домов в деревне. Собственно, в тот момент там проживали лишь женщины, дети и старики, все мужчины были на фронте. Местные очень обрадовались приходу своих, так они чувствовали себя в еще большей безопасности. Иван поселился в доме вместе со своим помощником, лейтенантом, Максимом Сверчковым. Максиму было двадцать два года, родом он был с Волги. В отличие от Карпова, Сверчков был чистым гуманитарием, перед войной он успел окончить институт по специальности «преподаватель истории и немецкого языка». Вся литература на немецком была по его душу, и Максим с этим неплохо справлялся.

С июля от жены Карпова так и не было ни строчки, состояние было неопределенно-подавленным, но углубляться в свои печали не было ни времени, ни сил, все внутренние резервы были направлены только на борьбу с врагом. Должна быть светлой голова, надо высыпаться, «наркомовские сто грамм» время от времени помогали быстро забыться, Иван начал курить. В общем-то на войне некурящих практически не встречалось, курили все от мала до велика, и мужчины, и женщины, это было дополнительным способом снять стресс.

– Ну, что Максим, как настрой? – Иван Степанович и Сверчков вышли покурить на сон грядущий, небо было чистейшим, звезды предстали, как на ладони.

– Рабочий настрой. Вернее, боевой, товарищ командир, – Максим посмотрел в небо.

– А что, семья у тебя есть? – Карпов пытался гнать от себя дурные мысли и хотел говорить о своей больной теме с другими.

– Мать, отец, брат и сестра, – Максим затянулся, – пишут иногда.

– Не женат? Не успел еще? – Иван усмехнулся.

– Не успел, только диплом получил, а с женитьбой, вот пока никак, – Максим улыбнулся.

– А у Вас, Иван Степанович, как с семьей? Ну, там, жена, дети?

Карпов выдержал паузу.

– Вот это, Максим, я и сам хочу выяснить. Ситуация пятьдесят на пятьдесят, – Карпов вздохнул, – а, вообще, я четырнадцать лет не был в отчем доме, как в феврале 27-го уехал, так и не был больше ни разу. За это время узнал, что родились еще брат и сестра, умерла мама. Еще два брата тоже на фронте, такие вот дела. Ладно, не бери в голову, пошли спать, завтра ждем новичков, ты там тех, кто с немецким, прощупай, такие люди нам нужны, – и Карпов, затушив папиросу, затоптал потухший окурок в землю рядом с плетнем. Про жену, которая осталась у него в деревне он упоминать не стал, с другой стороны, что там было? По сути, ничего.

Утро выдалось тоже ясным, затяжные осенние дожди были еще впереди. В поле давно была выкопана картошка, как, впрочем, и собран весь остальной урожай. Теплилась надежда продержаться на этих запасах хотя бы до начала весны. Если абстрагироваться от ситуации, происходящей в стране, здесь ничто не напоминало войну, тихая деревня, днем бегают детишки, суетятся женщины, девушки, только одно выдает, что что-то не так, очень мало мужиков в штатском, можно сказать, совсем нет.