В общем, наша героиня была настолько раздражена и погружена в свои мысли, что должного внимания её одногруппник не удостоился. А зря…

Очнулась девушка от слабого покалывания в теле, в носу крутился едва уловимый приятный запах дождя, к которому периодически примешивался отвратительный трупный запах. Эти ощущения вполне можно было спутать с чем-то остальным, мимолётным, навеянным вечным запахом, доносящимся из столовой, но хотя Женя не была тем, кого относят до когорты «нюхач», девушка была хорошим эмпатом, и чётко знала, что значат покалывания в её теле. Подняв голову, она начала озираться.

– Итак, Котенко, скажите, пожалуйста, сколько классификаций выделяет ваш лектор? – строго, даже немного с нажимом, спросил мужчина роста немного выше среднего, с крупными залысинами на лбу и безобразными очками на переносице. Он был из той старой гвардии, что не бёрет «на руку», строгий, принципиальный, но иногда не объективный до ужаса.

– Но я же назвал вам ключевые из них, – упорствовал Данила, которого явно злило такое отношение к нему.

– Прочитать указанное в Интернете, пересказать потом – это может каждый. А вот учебник вашего лектора вы так и не потрудились открыть, я не говорю уже о трудах замдекана, которые должны быть у вас под подушкой спрятаны вместо журналов с… кгх… – видимо, понимая, что перегибает палку, преподаватель сменил тему: – Как вы думаете сдавать мой предмет, Котенко? Или вы думаете, вам ваши связи помогут? Не бойтесь, на комиссию ради вас приду самолично, – продолжал срываться мужчина.

Вокруг молодого человека задрожал эфир, волны его легкой щекоткой прошлись по телу Васильевой, которая сидела на три парты позади молодого человека. Перепутать она ничего не могла, а это значит, что парня надо было сейчас же изолировать от других.

«Если он сейчас декомпенсируется…»

– Итак, кто знает, сколько я навёл классификаций? – спросил преподаватель. Тут же подняла руку Женя. – Да, Васильева?

– Шесть классификаций, но шестую вы указали с оговоркой, что она не пригодна на практике, – протараторила боевой адепт.

– А?…

– Том первый вашего учебника, страница девяносто четыре, – у профессора округлились глаза. – А теперь, Глеб Иванович, я забыла забрать Котенка к замдекана, она его вызывала на перемене, сказала, чтобы мы пришли вдвоём, разрешите уйти с пар, пожалуйста?

– Что ж, Васильева, – смягчился преподаватель, смотря на свою любимицу, – тебе можно идти, ты и так материал досконально знаешь, а ему, сколько он бы тут не сидел, парой больше, парой меньше – толк один будет. Идите!

Схватив свою сумку, попутно заграбастав ничего не понимающего парня буквально за шкирки, девушка потащила его к лестнице, где в подвальном помещении не было камер.

– Жек, ты что творишь? – спросил парень, как вдруг Васильева прижала его к стене и строго рявкнула:

– Нет, это ты мне скажи, что ты творишь? – Данила недоумённо смотрел на неё, в то же самое время ощущая какую-то дымку перед глазами. Дискомфорт от этого рос.

– Не понимаю, о чём ты… – прохрипел парень, чувствуя, как становится тяжёло дышать, а по телу пробегает неприятный жар.

Женя уже открыла рот, чтоб что-то прорычать в ответ, как внезапно взгляд её зацепился за что-то странное. Забыв про смущение, про свои какие ни какие чувства к молодому человеку, девушка оттянула ворот его рубахи и ужаснулась: от шеи и по левой чести к груди растекалось чёрное пятно.

– Давно у тебя это? – мрачно спросила девушка у ничего не понимающего одногруппника.

– Что? Ай… – Котенка скрючило от внезапной боли, и он начал оседать на пол.

– Твою мать… Давай, Дань, надо идти, – девушка закинула руку парня себе на плечо и потащила его к другому выходу, ближе к которому был припаркован её автомобиль.