Я заметила, что зрителей у нас пока нет, так что скандала не будет – откачают как-нибудь. Ник загадочно улыбнулся по поводу этого «пока».

– Кстати, на счет девчонок, – продолжил он, – можно будет пригласить на мой бездник, я, вероятно, поширше отпраздную, чем обычно – юбилей все-таки.

– А, тебе ж тридцатник! – услужливо подсказал Гришка.

– А «чем обычно» – это как? – почему-то осторожно спросил Теря. – Ты его вообще не празднуешь…

Ник сложил руки на груди и заметил, что должно быть место в жизни переменам. Отпразднуем тихо-мирно – мы все и девчонки. Все повеселей, чем с одними музыкальными обалдуями.

– Могу пригласить трех при благополучном раскладе, – хмыкнула я.

– Здорово, как раз всем хватит! – произведя в уме нехитрый расчет, выдал Цыпа.

– Без порнографии, – осадил его Ник.

– Ну, как захотят, ты уже ни при чем, – покачал головой гитарист.

– Слушай, давай без пошлятины, а? – наверное, злее, чем хотелось, бросила я.

Замолчали все.

– Да ладно тебе, мы же так, шуткуем, – попытался реабилитироваться Гриша.

– Вот и шуткуйте, когда я уйду, – алкоголь на меня плохо действует. Хотелось верить, что здесь другие люди и другой мир, а оказывается, он не слишком отличается от привычного.

– Иди, никто не держит, – буркнул Сфинкс.

Я молча встала, надела куртку и направилась к двери. Аккомпанементом было тяжелое молчание и рев Rage Against the Machine из раздолбанных динамиков старого магнитофона.

Террор вскочил, будто опомнившись.

– Эй, ты серьезно, что ли?

– Прости меня, – шепнула я ему, когда он подошел ближе, – в мыслях не было портить тебе праздник.

Он уговаривал меня остаться, к нему присоединился Ник, а Сфинкс и Цыпа ошалело хлопали глазами. Мы с Терей и Ником вышли за дверь и несли друг другу пьяный бред. Ник извинялся, что затеял этот дурацкий разговор, Теря пытался убедить меня успокоиться и не пылить, на что я ответила, что абсолютно спокойна. Конечно, надо было проглотить всю эту бредятину, подумать о Терьке, которого мне искренне жаль, не обращать внимания – мы действительно выпили, а закуски мало, к тому же, парни, чего от них ждать.

– Ребят, простите, правда, – тихо говорила я, – но если я и вернусь, все равно будет напряг. Терь, позволь мне побыть одной, не бери в голову. Пару месяцев назад меня здесь не было, и все было хорошо.

– Но теперь ты здесь! – шикнул Ник.

– Представь, что меня здесь никогда не было, и бухайте дальше, – я обняла Терю, хлопнула по плечу Ника и побрела на остановку.

Морозный воздух немного успокоил, хотя разозлилась я сильно – даже нетипично для меня. Я могу сама себя распалить так, что по шесть часов не успокоюсь, но на людей или на обстоятельства я почему-то не злилась почти никогда в такой степени.

Я каким-то чудом села в маршрутку, надела наушники с Celtic Frost, и злость стала угасать, уступая место апатии и русскому авось. Сфинксу влетит, наверное… да и Гришке заодно, начнется там выяснение, кто прав, а кто нет, и вообще, кто я такая, чтобы так себя вести. Молчи, женщина, когда без микрофона! С молчанием тоже возникли проблемы. Вот уж никогда бы не подумала! Как сказал бы папа – не пел давно и спел говно.

Очухалась я, когда кто-то начал трясти меня за плечи. Открыв глаза, я увидела до боли родное Ликино лицо.

– Надо же, едем в одной тачке и друг друга не видим! – защебетала она. – Ну, тебе-то простительно, а я где была, дура!

Несмотря на тесноту и хаотичное движение, мы крепко обнялись.

– А я от Мотьки. Мы, представь себе, в пиццерию вперлись, тебе иззвонились, но потом кто-то из нас вспомнил, что ты на репе, только уж не помню, кто! А че такая кислая?