«Ох, лишь бы не слишком мерзкий!» – подумала я, зажмуриваясь и представляя, как при свете дня увижу, что меня трахало. Но от усталости образы растворялись и ускользали, и я провалилась в зябкую дрёму. А проснулась, когда уже посветлело, от горячего выдоха в загривок.

Напротив серела обшарпанная стена. На ней висел плакат с каким-то важным китайцем, а рядом календарь с цветами за тысяча девятьсот восемьдесят пятый год. Цифры как раз подсвечивало из щели, а в остальном в сарае было сумрачно и предметы скорее угадывались. Паутина, какая-то тряпка, рядом вилы или что-то ещё похожее. Может, метла? И то, и другое мне бы вчера пригодилось, если бы нашла. Внизу пластиковые баклажки, ведро из-под краски или какой-то строительной жижи, обломок велосипеда и кукла без руки. Я глянула на неё и поняла, что ощущаю себя примерно так же. Как минимум, потому, что отлежала бок, и половину тела не чувствую.

Сзади спину жарко грела чужая грудь. Она размеренно вздымалась и опускалась, а предплечье держало тяжёлыми объятьями моё.

Не сразу поняла, что не так. К коже что-то липло в месте соприкосновения. Двинулась и поняла, что к коже липнет… кожа. Гладкая, человеческая. Мой мужик наутро превратился не в тыкву, а в человека?! Вот это волшебство! Или что? Я была под наркотой, а теперь меня отпустило? Подмешали мне что-то в плов? Или воду дали с грибной вытяжкой, перед тем, как в сарай пихнуть?

– Твою мать, – прошептала я и стала выкарабкиваться из объятий.

С учётом затёкшей руки, это и так было сложно, а незнакомец ещё и резко сжал меня, всхрапнув, мол, «куда?»

– Пусти, у меня рука затекла! – жалобно проскулила я скорее от досады, чем для результата, но внезапно хватка ослабла.

«Так, это уже больше похоже на что-то адекватное». Я передёрнулась, села и стала остервенело растирать безвольную конечность. Сзади завозилось, низко застонало и, похоже, занялось тем же самым. Мочевой пузырь требовательно дал о себе знать, и я, не мучаясь совестью, слезла с соломы и мстительно села прямо посреди сарая. А что? Сами виноваты! А пол всё равно земляной – впитает. И будет вонища навсегда! Хоть так отплачу этим бездушным мразям!

«Надеюсь, не себе» – возникла мысль в чуть проснувшихся мозгах, когда я закончила. Ведь мы всё ещё были здесь заперты, и что будет дальше, неизвестно. Вдруг, нас будут до зимы под замком держать?

Напротив с соломы поднялась высокая фигура. Освещение было тусклым, поэтому я смогла лишь разглядеть мужские очертания. Кожа светлая, и темнеет только на голове и в паху, где должны быть лобковые волосы.

«Эк меня вштырило вчера! Ну, если шерсть мне просто мерещилась, будем надеяться, что и остальное…» Но нет, внизу живота отозвалось слабой болью. Даже если шкура его волшебная мне привиделась, то поимел он меня на самом деле. Тварь похотливая!

Я чуть попятилась, когда фигура двинулась в сторону, и поёжилась. Холодно. А на мне из одежды одни ботинки! Интересная композиция, должно быть. Мужик остановился у противоположной стены, запрокинул голову, удовлетворённо выдохнув, и раздалось журчание мощной струи. Похоже, он тоже не сильно переживал за имущество местных. Либо так, либо у него просто мозгов нет, и он, как младенец, ссыт там, где захотел, а как в этом потом жить, не думает. Примерно, как я только что сделала, н-да…

Голова склонилась, расстелив по спине чёрные локоны, плечи дёрнулись, когда он стряхивал капли, а после незнакомец повернулся и безошибочно пошёл ко мне. Я сделала ещё один неосознанный шаг назад, но остановилась, как затравленный зверёк. Решила подождать, что он будет делать. Пока что я была слишком сонная и уставшая, чтобы пытаться сражаться, как было вчера. Скорее – было уже всё равно, я и так уже чья-то грязная шлюха, с которой сделали всё, что могли. Или ещё не всё?