— Ты что ли влюбилась? — подняв взгляд загадочных глаз Светка вдруг Еву спросила.

Та поперхнулась закуской.

— Сдурела? Вообще не смешно! В кого, в рыбку аквариумную?

— У тебя новый жилец, а ты о нем скромно молчишь. Смотришь на телефон, явно нервничаешь, и еще кое-что...

— Фантазерка... — Ева поморщилась, хлебнув сладкий кофе. Выпитый виски приятно разлился по венам, выгоняя остатки промозглого холода. — И что же еще?

— Ты снова забыла, я ведь немножечко пифия. Не то, чтобы вижу грядущее, так... чувствую.

— В личной жизни тебе это не помогает, — зло ухмыльнулась подруга.

— Зря ты ерничаешь, — Светлана нахмурила мраморный лоб, задумчиво рассматривая кубики льда в опустевшем стакане. — Любовь твоя стоит на пороге, моя золотая.

Держи её, не упусти...

11. 9. Интоксикация

“Тот здоровья не знает, кто болен не бывает.”

В.И. Даль “Пословицы русского народа”

— А ты не алкоголичка случайно? — стоявший впотьмах коридора Змееныш выглядел странно.

В одних спортивных штанах, сиротливо повисших на острых косточках тощих бедер, босиком и всклокоченный так, как будто его буйной головушкой мыли площадку в подъезде.

Эта мысль показалась вдруг Еве настолько смешной, что она звонко расхохоталась. Змееныш шарахнулся, как от злобного привидения. Плечом стукнулся о косяк и зашипел громко от боли.

Всласть отсмеявшись, Ева медленно выпрямилась. К горлу вдруг подкатила вязкая волна горечи и тошноты. Вот не стоило есть ей те блинчики с мясом. Коньяк после шампанского тут не при чем. Или шампанское после виски? Она уже даже не помнила.

— А ты что тут делаешь? — спросила сурово, как ей показалось.

Язык ворочался с невероятным трудом.

— Прячусь от правосудия в доме преступной сообщницы… — он усмехнулся невесело, глядя ей прямо в глаза. — Женщина, а давай-ка я донесу тебя до кровати. Боюсь, что…

Закончить она не дала, махнув в его сторону стащенным с головы пестрым платком. Еще чего! Она и сама с собой справится. Только вот стену поймает куда-то бегущую. И вешалку у двери.

С огромным облегчением избавившись от сапог, Ева шагнула вперед. Ноги предательски подкосились, колени вдруг подогнулись, и русалка с ужасом обнаружила свои ладони, уже подпиравшие обшарпанный серый паркет.

— Говорю же! — сильные жесткие руки ее подхватили, не дав полу встретиться с носом. — Ну отчего ты такая упрямая?

— Жизнь закалила… — тошнота подступала все выше. — Отнеси меня в туалет.

— Твою бабушку санитаркой в педиатрию… — прошипел мрачно Змееныш и не послушался.

Легко, будто драную кошку пронес по сумраку коридора и уложил на скрипучий диван в ее комнате. Потом на секунду исчез, но тут же вернулся уже со старым ведром, тазиком, банкой воды и полотенцем. Ева было хотела над ним посмеяться, обсудить этот глупый предметный набор, но не успела. Накрыло.

Острая боль в висках, тупые удары по затылку, грозящие проломить тонкий череп, дрожащие руки. Спазм, в тазик вывернувший всю ее душу, раздиравший желудок на липкие части. Скользкое, пьяное марево серым туманом закрывало сознание, облепляло, не отпускало. Приступы рвоты, короткие облегчения, в окнах которых мелькало Змеенышево озабоченное лицо. Тазик, ведро, унитаз. Снова тазик. Стакан ледяной минералки. Ева мысленно удивилась ему. Откуда в ее холодильнике минералка?

Снова тазик. Опять унитаз. И уверенные движения сильных рук, ее обтиравших, удерживающих от падения, крепко подхватывающих на лету. Сколько времени это длилось? Она счет ему потеряла, между припадками погружаясь в вязкий туман марева снов. Там снилось ей зеркало, темное, мутное. Почему-то покрытое инеем. И никаких больше звезд…