– Ты, когда сердишься, такая красивая… Только зрачки странно вытягиваются, – поварёшку он бросил в кастрюльку с тестом, стоящую рядом и, схватив тут же лежащую вилку, аккуратно поддел тонкий блин, потом одним быстрым движением его ловко перевернул. – Прикольно выходит. Сейчас ты похожа на сердитую, очень голодную и лохматую кошку.

– Отвечай на вопрос!

Илья умудрялся на вспышки её вполне справедливого раздражения не отвечать и в ответ не беситься. Редкое самообладание. Особенно для избалованных жизнью нахалов. Евина едкая злость медленно отступала, рассеивалась, словно впитываясь в мокрый прибрежный песок.

– Дорогая хозяйка, в твоей продуктовой пустыне нашлись вдруг мука, соль, сахар, сода и растительное масло, – быстрым движением блин сдёрнулся со сковородки и отправился в ароматную стопку к собратьям. – Рецепт заварных блинов я потом тебе запишу, если сочтёшь их достойными.

– Обойдусь!

А вот так вот. И нечего! Чувствуя себя идиоткой под насмешливым взглядом Змеёныша, Ева гордо прошествовала через кухню к потрескавшейся белой двери входа в ванную. В спину ей громко фыркнули.

Закрыв за собой плотно дверь, девушка тихо присела на краешек доисторической ванны, открыла кран над раковиной и задумалась, глядя на холодную струйку. Воды она всю жизнь боялась и всячески избегала. Коварная жидкость притягивала, манила, как наркомана наркотик, как суицидника высокий пролёт разводного моста над Невой. Хотелось в ней раствориться, уйти с головой и больше вообще никогда не выныривать.

Сунула палец под струйку и вздрогнула, глядя на то, как прозрачная лента воды тут же ласково потянулась к ладони, нежно гладя прохладную кожу. Вода Еву любила. Каждый раз к ней ластилась, как блудная кошка, просящая дверь приоткрыть и впустить её в дом.

Нет, дорогуша, гуляй. Чтобы там не говорило начальство, но к таким сокрушительным переменам в судьбе, как магический оборот, Ева ещё не готова. Двуликие уязвимы. Их биполярность пугала и совершенно определённо не вызывала желания становиться одной из подобных существ. Еве хватает своих неприятностей. Например, той, что, фальшиво насвистывая популярный мотивчик, грохотала её сковородкой за дверью.

В лицо брызнув водой, Ева взглянула в зеркало над раковиной и тяжко вздохнула. На неё грустно смотрела молодая сердитая дева с роскошной растрёпанной гривой ярких светлых волос, бледным скуластым лицом, брезгливо изогнутыми пухлыми губами и ядовито-зелёными, как неоновая реклама, глазами.

Чучело натуральное. И прав тот негодник, что жарит блины ей на завтрак, Ева очень похожа на кошку. Голодную, злую и дикую тварь.

– Ты там не уснула, красавица? – раздалось вдруг ехидное. – Я какао сварил.

– Откуда?! – она подскочила и вывалилась на кухню, пальцами на ходу разбирая бунт своих светлых волос.

– Я с собой приволок. Только он растворимый. Точно лучше, чем твой кофе, я нюхал, – погасив газ, Илья перенёс тарелку с блинами на обеденный стол, где их уже дожидались две кружки, щедро делящиеся ароматом горячего какао. – Садись. Серёжа накормлен и обихожен, он просил передать, что у него метеорологически обусловленная депрессия.

Ева уставилась подозрительно на аквариум. Из недр коряги весьма многозначительно торчал толстый хвост.

– С чего вдруг всё это? – она обвела выразительным взглядом их завтрак. – И почему ты умеешь готовить? Мои давно выстроенные шаблоны дали трещину и покосились.

– Не люблю себя чувствовать нахлебником, – Змеёныш плечами пожал, ажурный блин изящно прихватил вилкой, как спагетти на кончик его намотал, и вручил эту конструкцию Еве. – Ешь, они вкусные, только пока горячие. А готовить умею… Отец имел дурную привычку нанимать персонал, глядя на внешние данные.