Свечу по сторонам, пока, совсем рядом, не замечаю фигуру своего спасителя. Он сидит напротив чьей-то могилы, его взгляд направлен в одну точку – меня он не видит. Из легких вырывается облегченный выдох, и я направляюсь к нему. Открываю рот, чтобы позвать, но тотчас замираю как вкопанная, когда свет фонаря моего телефона падает на памятник, где я вижу три выгравированные фотографии. Язык присыхает к гортани, и на глаза нахлынывают непрошенные слезы.

«Васильева Алена Игоревна» – гласит надпись под центральным фото безумно красивой блондинки. «Васильевы Диана и Алиса» – читаю я, и становится больно дышать, глядя на высеченные по граниту лазером два милых девчачьих личика. Общая дата смерти. Что же такого произошло с его семьей? В голову лезут жутчайшие картинки с катастрофами и авариями. Ее имя. Алена – вот почему Ледника так передернуло за рулем. 

– Простите, я не знала, когда… – охрипшим голосом говорю я.

– Не обязательно что-то говорить, – подает голос Ледник, даже не глядя в мою сторону. – Это место, где принято молчать.

И мне бы прикусить язык, не лезть не в свое дело, но я снова намереваюсь задать вопрос. Подхожу ближе, шаг за шагом, как вдруг мой надломленный каблук проваливается в землю. Громко ахаю, с трудом удержавшись на ногах, а жалобный хруст пластика оповещает, что туфли окончательно отправляются на помойку.

– Это ваша семья? – голос дрожит, и я шмыгаю носом, стараясь скрыть, как меня потряхивает от холода.

Мужчина кивает и поворачивается на звук моего голоса. Его взгляд переполнен болью и яростью, будто он борется с самим собой.

– Что с ними случилось?

Он как-то странно осматривает меня с ног до головы и встает с миниатюрной лавочки. Быстро приближается ко мне, по пути молча стягивает с себя кожанку и неожиданно ловко накидывает мне на плечи. Стоит только прогретой теплом мужского тела вещи соприкоснуться с моей кожей, как ее покрывают приятные колючие мурашки.

– Допрос окончен? – спрашивает Ледник, заглядывая в глаза. – Пойдем, отвезу тебя домой.

Делаю резкий вдох и чувствую запах лилий, пропитавший его куртку. Странный он, безумно странный этот человек. Чуть ли не бегом подрываюсь следом за ним, боясь остаться в одиночестве.

Уже сидя в машине, прокручиваю в голове увиденное, и любопытство пожирает изнутри. Кто эта женщина? Жена? Сестра? А девочки? Дочери или племянницы? Украдкой бросаю взгляд на его сосредоточенное лицо – сложно судить о возрасте, но выглядит он очень даже ничего. Не дала бы больше тридцати лет, а если сбрить эту густую щетину – все двадцать пять. Могли ли быть у него дети в таком возрасте – легко.

На обратном пути чувствую себя намного спокойнее, ведь от этого мужчины не было ни одного похотливого взгляда или опасного выпада в мою сторону. Поэтому, побрыкавшись со своим внутренним голосом, я решаюсь успокоиться и ощутить эту атмосферу безопасности. Кутаюсь в куртку и прислоняюсь головой к оконному стеклу, считаю проносящиеся мимо фонарные столбы вдоль дороги.

Скоро буду дома, Боже, неужели!

– Как такую как ты занесло в этот район? – вдруг спрашивает Ледник.

– Такую как я? – не сразу понимаю, к чему он клонит.

– Ты явно учишься не в местной ПТУхе, выглядишь не как простая девочка подросток, – начинает перечислять он. – К тому же, у тебя проскальзывает легкий акцент. Не всегда, но в определенных словах. Из чего делаю вывод, что ты долгое время жила заграницей.

Вжимаюсь в сиденье и задерживаю дыхание. Вот это дедуктивные методы, однако.

Я не то чтобы недолго, а почти всю жизнь прожила в Штатах. И то, что он указывает мне на «легкий акцент» – это даже комплимент. Понятия не имею, что ему ответить, поэтому просто смотрю из-под ресниц, скрывая замешательство.