– То-то я смотрю, вам мой носик покоя не даёт, – поддела она, а сама еле удерживает его от падения. Вспотела аж вся.

– Такая любопытная. Тебя Варварой надо было назвать. Вернее было бы, – не забыл пальцем прикоснуться к её носику, следя, как она забавно им поморщилась.

Кое-как до дивана доползли.

– А мне и моё имя нравится. Ложитесь. Тяжёлый вы. И чего вас понесло сегодня пить так много? – уложила его и пошла искать что-то похожее на плед.

– Тебе твой любопытный нос и впрямь немного укоротить нужно, Вар… Катенька, – промямлил Макс. Завтра вспомнит, интересно, разговор их?

Она замерла и с такой растерянностью посмотрела на Макса и губы задрожали. Глаза блестят, вот вот расплачется.

Идиот. Сказочный, причём. Будто ребёнка обидел. Знал же, что это её больное место.

– Кааать, прости. Я не то хотел сказать, – перехватил её ручку.

Она натянуто улыбнулась. У самой глаза грустные-грустные.

– Всё нормально, Максим Александрович. Я знаю, что вы не хотели меня обидеть. Я вам сейчас воды принесу, попробую шипучку найти и чистую рубашку наутро достану из шкафа. А вы поспите.

Точно, жена. Хозяюшка. Кто бы хоть раз о его свежей рубашке подумал.

Чёрт! Угораздило же языком своим трепаться. Прикрыл глаза рукой и растянулся на своём диване.

– Не уезжай домой. Поздно уже. Ложись рядышком. Обещаю, не трону, Одуванчик, – пробормотал он сонно и заснул, не дожидаясь ответа.

Как Катя принесла всё, укрыла его и нежно погладила по голове и щеке, Макс уже не помнил.

Что-то очень щекотное на лице мешало Максу дальше нормально досыпать. Смахивал, а оно никак не сходило, сколько бы не старался. И ванилью отдавало слабо, при этом. Так тепло и мягко под боком, к которому кто-то прижимался. Совсем просыпаться не хочется. Будь его воля – провалялся бы весь день. Так, а с кем он вчера ушёл? Слишком резко Макс вскочил с дивана после своего ночного "кутежа", если это можно так назвать и увидел рядом посапывающую малявочку. Когда это он успел её на свой диван уложить? Чёрт. А вдруг обидел? По ощущениям и давлению внизу, ни о каком сексе ночью и речи быть не могло. Но это не означало, что он не мог грязно домогаться до неё. Секс с Полей, случившийся в итоге в тот день по его инициативе, ожидаемого удовлетворения не принёс. Вся привычная система прямым рейсом летела в лютейшую безысходность на букву "ж", из которой слово "вечность" ну никак не соберётся.

Чем бы всё не закончилось, а утренний стояк всегда по расписанию наступает, перекрывая собой всякую способность трезво рассуждать. Макс ничего вспомнить с ночи не может, куда её ещё твёрдыми членом впечатлять с утра? Хотя, судя по совершенно невозмутимому виду Кати и озвученным недавно намерениям относительно будущего мужа и орально-борщевого поклонения, ему утренней эрекцией её точно не впечатлить. И уж тем более, не напугать. Но на её реакцию он бы посмотрел. И на красные от смущения щёчки с большим кайфом полюбоваться хотелось. Прижаться бы сейчас к тёплой попке вплотную и, укрыв обоих, проваляться до смены. И, как говорится, пусть весь мир подождёт. Мда, каким же тошнотворно-подкаблучным пиздюком можно стать под флюидами Одуванчика. А ещё над Рустамом смеялся.

Прилёг обратно, ощущая приятное томление в паху и невольно залюбовался её милым личиком. Ничего красивого во время сна у человека не бывает, а его не смущают ни её спутанные волосы, ни лёгкий храп, ни даже приоткрытый ротик, пускающий слюни. Такая домашняя и уютная она, как маленький пушистый котёнок. Ластится сама и прижимается во сне к теплу. Потрогал веснушки на скулах, а кожа такая нежная и гладкая. Будить её будет просто кощунством. Устала, видимо, за ночь, круги под глазами пролегли. Набегалась, бедняжка. А он как свин, ей богу. Совесть кольнула за то, что так быстро слился. Не планировал вообще напиваться, всего пару глотков успел сделать. Закусил бы и остаток вечера был бы начеку. А тут всё внезапно пошло по пиз… не по плану то есть. Но внезапно ли? Он начал догадываться, чьих это рук дело и что было в бокале.