— С чего ты вообще решила, что она твоя? — удручённо покачав головой, села Зойка на доску, ограждавшую соседнюю грядку. — Да, отметина на лбу, но ведь это не родимое пятно. Вон у Андрюшки тоже было на лбу как поцарапано. И долго не проходило, с год, может дольше. Но это нормально, такие повреждения, особенно когда рожаешь сама.

— Я всё понимаю, Зой. И всё же, что я других детей за этот год мало видела? Но ведь не бросалась же у каждого ребёнка ДНК проверять, — вздохнула Марина и подала Зойке край ткани, которую предстояло натянуть.

— Так ты хотела, чтобы я тебе и материал для теста принесла? — вытаращила та глаза и встала. — Марин, ты точно дуришь. И я не буду потакать твоему сумасшествию и не проси.

— Зой! — выдохнула Марина обречённо.

— Марин! — повторила Зойка с той же интонацией. — Даже если отставить в сторону твою понятную мне неадекватность. Ты вообще представляешь, что такое няня? Тем более для такого маленького ребёнка? И каково это: устроиться на неделю, а потом ни с того ни с сего уйти? У меня не просто так второе высшее педагог-психолог и столько рекомендаций. Потому что если я работаю, то работаю. Малышка только привыкнет, начнёт доверять, привяжется, а я сделаю то, за чем пришла, и дёру? Мало того, что это вообще мне претит: устроиться на работу с такой целью, словно я воровка какая-то. Я в принципе не могу так.

— Так оставайся, кто тебя гонит-то? — дёрнула за край полотна Марина, давая понять, что дело надо закончить и уже искренне жалея, что вообще начала этот разговор. Она и так забыла, что значит быть счастливой, а теперь  чувствовала себя ещё и виноватой. — Не факт, что тебя даже возьмут. И не факт, что, не считаясь с привязанностью собственного ребёнка, родители новую няню сами не выгонят. Просто я подумала, что всё же это шанс. Заодно и узнать можно было бы о них больше. Но нет, так нет. Хотя вот знаешь на счёт твоих принципов, чья бы корова мычала… — начала было Марина, но осеклась, увидев идущую к ним жену Вагнера.

— О чём спорите, красавицы? — поставила та на землю трёхлетнюю дочь, и девочка тут же вцепилась в её ногу, продолжая, не отрываясь, смотреть туда, где мальчишки резвились со щенком.

— Ты слышала это, Юль? — натянула Зойка край тонкого белого укрывного материала. — Теперь у нас новая идея-фикс.

— Слышала, — обогнула она Зойку, придержав дочь, и обняла Марину. — Как ты, девочка моя?

— Как ни странно, лучше, — положила она щёку на плечо стройной, словно и не родила трёх детей, всегда спокойной и доброжелательной, словно и не сидит с ними дома, брюнетки.

— Гриша мне сказал, — вздохнула она сочувствующе. — Но знаешь, то, что это ребёнок Гомельского…

— Чего? — не закончив прижимать ткань, поднялась Зойка. — Романа Гомельского?!

— И что?! — уже не выдержала Марина сегодняшней Зойкиной рефлексии и тоже завелась. — Да, Романа Гомельского и что?!

— Да нет, ничего, — хмыкнула Зойка с раздражением. И раздражение её теперь было связано с тем, что Марине действительно есть что возразить на вдохновенную Зойкину тираду о её работе няней. — Просто пытаюсь представить себе обстоятельства, при которых Гомельскому понадобилось бы красть твоего ребёнка.

10. Глава 10. Марина

— А я могу. Вдруг это не Маринин, а его ребёнок умер. Только почему сразу красть? — подхватила Юля на руки маленькую Веронику, чтобы не мешать Марине закреплять края ткани. — Это могла быть ошибка, случайность, несчастливое стечение обстоятельств, недоразумение, да мало ли что. Но то, что это девочка Гомельского, меня тоже немного смущает, — виновато пожала она плечами. — Прости.