Мы паркуемся возле одного из самых высоких зданий нашего города. В таких домах есть консьержи и целый взвод охраны. Но им хватает кивка моего спутника, чтобы нас пропустили.

Лар ведёт меня за собой, сжимая ладонь. В его глазах пляшут бесенята, а красивые губы кривит коварная ухмылка. Сейчас он похож на демона, на очень обольстительного демона. Такому, не задумываясь, подпишешь контракт на душу.

Особенно, оказавшись с ним один на один в лифте. Шикарном надо сказать – огромном, просторном. Целая комната, а не коробка для подъёма наверх. Но она внезапно становится маленькой. Схлопывается. Когда меня ловят, вжимают в стену и пожирают в поцелуе…

Я беззащитна, полностью в его власти и млею от этого. От сильных рук на своём теле, горячих губ на коже, грязных словечек на ухо…

– Ты была охренительна сегодня… Кончишь для меня?... Подо мной?.. Со мной…– срывающимся шёпотом, между поцелуями, которые точно оставят следы на моей чересчур тонкой коже. – Хочу…

– Хочу… – выдыхаю ему в губы, плавлюсь, растекаюсь, лечу.

Женщина чувствует, когда она желанна, когда она особенная для мужчины. Такого мужчины, от которого кругом голова…

Отдаваясь в его власть, я не боюсь. Точно знаю – ничего плохого он мне не сделает. Не может быть плохим тот, кто так сладко целует, так жарко шепчет непристойности…

Лифт медленно бежит к последнему этажу, и Лар, неохотно отстраняясь, хрипло произносит:

– Я завяжу тебе глаза.

Киваю. Он может делать со мной всё, что угодно. Я – послушный инструмент в его руках…

Его марионетка.

А он – мой кукловод.

Илларион переворачивает меня спиной к себе, осторожно отводит волосы, целуя в шею. Потом я ощущаю, как шёлковый платок скользит по моей коже. Повязка ложится мне на глаза. Лар затуживает узел.

– Не больно? – интересуется заботливо.

Мотаю головой:

– Нет, всё нормально…

Хотя, конечно, страшновато. Утратив зрение, я вся обращаюсь в слух, в ощущения.

Лифт останавливается, двери разъезжаются. Меня подхватывают на руки. Куда-то несут. Я молчу, уткнувшись в плечо Лара, вдыхая аромат его парфюма – дерзкий и терпкий, но при этом – с нотками фиалки. Жарко дышу ему в шею и ощущаю, – уж не знаю, каким чувством – мужчина улыбается…

Он умудряется открыть дверь, не выпуская меня из рук. Вечерняя прохлада заставляет слегка поёжиться. Она ярко контрастирует с жаром наших тел. И будоражит, возбуждает, мои соски сжимаются под тонкой тканью платья, превращаясь в твёрдые горошины.

Илларион медленно опускает меня, но развязывает глаза не сразу. Сначала играет, дразнит, скользит лишь кончиками пальцев по разгорячённой коже…

– Волнуешься? – шепчет на ухо, щекоча дыханием.

– Немного… – улыбаюсь я.

– Тогда смотри, – повязка падает, и у моих ног – в буквальном смысле, потому что виден отсюда, с крыши, как на ладони, – лежит мой родной город. Такой манящий, украшенный созвездиями огней, живой и пульсирующий. Огромный и до боли близкий…

Город, где, – верится мне – исполнятся любые, даже самые заветные желания. Город, в котором я стану женщиной самого лучшего на земле мужчины… Как в песне: «Город-сказка, город-мечта…» Подаренный в этот вечер мне… Ставший по-настоящему моим.

Поворачиваюсь и шепчу, задыхаясь от восторга:

– Спасибо!

– Не торопись, – говорит Лар, – вечер только начинается…

Я и не собираюсь торопиться, намереваюсь смаковать каждый момент, каждую секунду этого чуда… Ничего не пропущу. Я сегодня жадная до впечатлений и ласк.

– Прошу, – произносит Илларион, кланяясь и указывая рукой куда-то в сторону. И вдруг, как по волшебству, загораются фонари, и я вижу накрытый на двоих столик, – поужинай со мной?