Случайный укол в больное место я пропустила мимо ушей. Не до самолюбия, когда свобода на кону!

А этот Ал-как-его-там каков! Везде успел отметиться!

Призрачный выход из положения растворился. Еще и язык на прощание показал.

– Бабушка, ну зачем ты это сделала?! – На душе совсем паршиво стало.

– Пожалела тебя, решила помочь, – неожиданно призналась старшая родственница.

Любящая, что обиднее всего.

– Так?! – получилось громко и пронзительно.

Многострадальное зеркало опять звякнуло. Что-то раньше я не замечала за собой таких голосовых способностей. Вот что с бедными полубестиями свалившиеся на голову брачные договоры делают.

– Всего один муж, и никаких проблем с женихами, – ну чисто в духе нечисти рассуждала бабуля. – Привыкнешь. Потом еще благодарна мне будешь.

– Пока я склоняюсь к тому, чтобы навсегда перестать с тобой разговаривать!

Внеочередная демонстрация моей обиды тоже не нашла отклика.

– Брось, моя маленькая гадость, – заворковала собеседница. – Помнишь тот вечер, когда я пришла к тебе со своими девчонками и вишневой наливкой?

Еще бы! Правда, дело было уже ночью, а перед этим состоялся ужин с одним из потенциальных женихов. Парня звали Зарин, он был красив, умен, происходил из хорошей семьи – и в какой-то момент я дрогнула. Просто устала от бесконечной череды сменяющих друг друга поклонников, понимала, что папа не остановится, и на фоне всего этого новый претендент показался не таким плохим выбором. Но это не отменило того, что по природе своей я – вредная пакостная нечисть! В общем, проверку на вшивость я ему тоже устроила. От всех нежных чувств в тройном объеме.

Надо уточнять, что он ее с треском провалил? Оказалось, я вообще его не интересовала. Это родители срочно хотели породниться с новым главой города.

С тех пор я твердо решила: никаких больше красавчиков, и уж точно никаких женихов! Но в ту ночь плакала. Даже не из-за одного корыстного слюнтяя, просто вдруг отчетливо осознала, что если кто и пытается сблизиться со мной, то только из-за папиного положения. Обидно! И на нижнем уровне ситуация не особенно отличалась. Там я тоже так и не смогла стать своей. Но меня принимали, стараясь подлизаться к бабушке.

Все это вперемежку со слезами я рассказала родной бестии через зеркало, а уже час спустя она была у меня с пакостными хвостатыми девчонками и «утешительным зельем». Пока я вытаскивала из холодной кладовки остатки ужина, папа получал грандиозный разнос. Потом была наливка… вку-у-усная такая… и провал в памяти.

Обнаружив его, я немного занервничала.

– И что?

– Тогда ты призналась, что мечтаешь выйти замуж по любви, – сдала меня мне же со всеми потрохами бабушка.

– Ы-ы-ы-ы…

Что тут еще сказать? Такой подлянки я даже от себя не ожидала.

Многоопытная бестия хитро прищурилась:

– Еще, кажется, упомянула, что питаешь слабость к блондинам.

Щеки просто пылали, и хотелось провалиться сквозь землю. Но у меня там подвал с особо опасными изданиями, так что от необдуманных телодвижений я все-таки воздержалась.

– Это не я, это наливка, – попробовала спасти свою репутацию честной нечисти.

– Заливать будешь кому-нибудь другому! – не поверила бабуля.

На том и расстались. То есть попрепирались еще немного, но добиться мне больше ничего не удалось, и пришлось прощаться.

Понятнее разговор с бабушкой ситуацию не сделал.

Итак, что мы имеем?

Я провернула кругляш на бронзовой раме от зеркала, возвращая тому отражательную функцию, вернулась за стол, подперла подбородок кулачком и крепко задумалась.

Бабушка, решившая помочь, – это хуже, чем ураган, восстание зомби и армия неугомонных ведьм одновременно. Только что прочувствовала на себе! Вывод: больше никакой наливки. Никогда. И никаких задушевных разговоров с себе подобными.