Мужчина с глазами из холодного тумана…

Красивый, привлекательный, не из моего мира. Я боюсь даже представить себе, чего может захотеть его требовательная фантазия! Что он попросит? Почему я не спросила сразу? Мамочки!

Мне нужно решиться, ведь, выхода нет. Но я все медлю…

Обратной дороги потом не будет…

Я никогда так не поступала. Да и предложений подобных мне никто не делал. И еще неделю назад я бы плюнула ему в лицо, едва мужчина озвучил непристойное предложение. Но…

Все-таки, какие удивительные у него глаза. Холодные, будто, не живые.

Боже! Жанна, зачем ты об этом думаешь? Решайся, вряд ли такой мужчина станет ждать долго. Он просто найдет себе другую игрушку, а тебе придется идти в бордель. Потому, что иных предложений нет, и долг сам себя не отдаст.

Забираюсь в постель, накрываюсь одеялом с головой. Как в детстве, когда я пряталась от мамы, чтобы она не отвела меня в садик. Будто, так можно укрыться от взрослых проблем?!

И как меня угораздило вляпаться в эту историю?! Отчим всегда хорошо ко мне относился, помогал делать ремонт. А потом просто исчез… Ровно за день до того, как Давид Арамович пришел по мою душу.

Стоит вспомнить, и ноги вмиг холодеют от ужаса. Наверное, до того дня, когда увидела его в своей квартире, ни за что не поверила бы в то, что такое возможно в реальной жизни. Всегда считала, что это бывает только в кино. К несчастью, нет, и Давид Арамович за каких-то полчаса сумел внушить мне такой ужас, от которого я еще два дня боялась выйти из дома.

Под одеялом душно, скидываю его с себя. Мне нужно успокоиться, и все обдумать. Лучше сделать это утром, которое мудренее вечера.

Какие, все-таки, необычные у него глаза…

Господи, Жанна! Прекрати думать про этого мужика! Он просто работодатель, не более. Только хочет он не выполнения служебных обязанностей, а совсем другого…

Мамочки!

Что, если этот Альберт извращенец? Тогда все понятно. Это объясняет то, что он вынужден платить за секс. Боже! Что, если он мучает и избивает женщин, а потом платит им за молчание?

Сердце беспомощно сжалось, я едва дышу от страха. Руки и ноги заледенели, и мне пришлось снова потянуться к одеялу. Но, даже так, их никак не удается согреть.

Нужно перестать об этом думать. Просто отложить все мысли до утра. Или я просто сойду с ума!

Нет, как тут не думать? Соглашаться придется, у меня нет иного выхода.

Давай, Жанна, всего одно движение руки. Это только номер счета, который нужно отправить мужчине. Просто номер! Ничего больше! Пока ничего… но потом…?

Ворочаюсь с боку на бок. Пытаюсь спать, но ничего не выходит. Только под утро удалось забыться тревожным сном.

Мне снится густой туман в серых глазах. Они смотрят, будто, сквозь меня. Как слепые, не видят. В них нет ничего, только пустота. И лицо мужчины бледное, как у призрака. Почти жуткое, без тени эмоции. Не лицо, а маска. Декорация. Дунешь, и развалится.

– Вставай, спящая красавица, – говорит мужчина, – или мне тебя поцеловать?

Что? Зачем?

И вдруг мужчина бьет меня по лицу. Больно, обжигая щеку.

– Ай! – просыпаюсь, резко поднимаясь в кровати.

Прижимаю руку к щеке. Она горит огнем, а пощечина мне не приснилась. Резко распахиваю глаза.

– Проснулась, моя прелесть? – скалится Давид Арамович, глядя на меня сверху-вниз.

Инстинктивно подтягиваю одеяло к груди. Несмотря на пижаму с штанами и длинными рукавами, чувствую себя голой под пристальным взглядом. Этот человек приходит и уходит, когда считает нужным. Так, словно, это не моя квартира, а его. Станет он спрашивать, если ему, вдруг, захочется чего-то еще? Не думаю.

Давид Арамочвич прошелся по комнате и сел в кресло у окна. Удобно устроился в позе хозяина жизни, закинув ногу на ногу.