Я остановилась, схватившись за выступ на стене. Охранник Амина рванул меня вперёд, и я едва ли не слетела по оставшимся ступеням.

– Я сделаю всё, что мне приказано, – Захар повёл меня по мрачному холодному коридору, железной хваткой держа за руку чуть выше локтя.

Вот он открыл какую-то дверь и втолкнул меня в тёмную комнату.

– Стой! – голос всё-таки появился. – Захар! ­– Я бросилась за ним, осознав, что он действительно оставит меня в этом жутком месте. – Захар, пожалуйста! Позови Амина! Захар! ­– Ладони упёрлись в массивные доски. – Захар! – я заколотила в дверь из всех сил. – Нет! Нет…

Не знаю, сколько я стучала, сколько просила его вернуться, не оставлять меня. Я с детства не любила подвалы. Тёмные, холодные. Лейла рассказывала, что, когда я была ещё совсем малышкой, бабушка случайно закрыла меня в погребе. Я этого не помнила.

В последний раз ладонь ударилась о закрытую дверь. Я прижалась к доскам плечом и скатилась вниз, на пол. Обхватила себя и тихо заскулила. Мокрое платье всё ещё липло к телу. В первые минуты я не ощущала холода, но постепенно он начал пробирать до костей. Надо было подняться, заставить себя двигаться.

– Давай, – глухо выдавила я сквозь зубы. – Давай, ты должна. У тебя нет права сдаться.

Всё так же, опираясь на стену, я встала. От каменного пола, от стен – со всех сторон тянуло этим проклятым холодом.

Шмыгнув носом, я наощупь пошла по периметру своей новой темницы. Сколько он меня тут продержит? Под рукой оказалось что-то пушистое. Я отдёрнула пальцы, сердце подпрыгнуло к горлу.

– Да возьми ты себя в руки! – выплюнула я, злясь всё сильнее.

Глубокий вдох помог успокоиться. Мне нужно было что-нибудь сухое. Одеяло, полотенце, да хоть мешок!

По телу пробежали мурашки, зубы начали стучать. Пересилив себя, я коснулась того, что так напугало меня. Это оказалась шкурка. Маленькая, похожая на кроличью. Мёртвые филины, мёртвые зайцы… Есть ли в нём самом хоть что-то живое?! Чёрное сердце не знает ни любви, ни жалости.

Пройдя ещё немного, я наткнулась на деревянный стеллаж. Бутылки. Целый ряд стеклянных бутылок… Внезапно я поняла, куда он упрятал меня – в винный погреб. И точно: бесконечные стеллажи, вдоль стены, деревянные бочонки… Это не было совпадением. Ещё один элемент извращённой мозаики?

Рывком я вытащила первую попавшуюся бутылку.

– Хочешь напомнить? – прошептала я.

Всё так же, наощупь, вернулась к столу со шкурками. Где-то между ними лежал походный перочинный нож. И штопор. Непредусмотрительная оплошность со стороны моего владельца. Ведь так он думает: я – его собственность. Шмыгая носом, я ввинтила в пробку штопор и, только открыла вино, тяжело опустилась на стол. Днём – ликёр, вечером… Я вдохнула аромат вина и сделала маленький глоток. За ним ещё один. Зубы стукнулись о стекло. Всё, чем я могла согреться, – вином и несколькими лежащими на столе шкурками. Забравшись на стол и сжавшись клубком, я положила шкурки на босые ноги. Уставилась в темноту, туда, где была дверь.

Чёрное сердце. Чёрное-чёрное. А ведь когда-то я думала, что люблю его.

Прошлое

– Принесёшь лимонад? – Лейла оторвала взгляд от вышивки.

На полотне уже красовался большой красный цветок, теперь она вышивала другой – цвета топлёного молока с розоватым оттенком.

– Если ты научишь меня так же, – показала я на незаконченную работу.

Сестра всегда была мастерицей. Кружевные салфетки на столике перед нами тоже были сделаны её, как и вязанные тапочки-носочки на мне.

Лейла улыбнулась. В улыбке её мелькнуло что-то таинственное.

– Я подумаю, – отозвалась она весело.

День был жарким, и я сама хотела чего-нибудь холодного. Лучше – кофе с мороженым, но и от лимонада не отказалась бы.