У меня это… ну, того! Аллергия на незаслуженное хамство, и проявляется она внезапно, на автомате подсовывая подножку обидчику. Может, конечно, и прыщ на попе наколдовать, но для этого меня уж прям совсем обидеть надо.

- Немедленно извинись! – потребовала грозным голосом девочка, по виду вряд ли старше меня. Но явно богаче и надменнее, да. И платье у нее шикарное, шитое на заказ по последней моде, изумрудно-зеленое, с алой объемной вышивкой и черным кружевом по подолу. И драгоценности со вкусом, и кокетливая шляпка с перьями и короткой вуалью, и золотистые локоны в сложной прическе, завиток к завитку!

Я отчаянно затосковала. И тут золотая молодежь, что б ее!

А как же незыблемое правило: среди магов разделения на сословия нет? Что-что? Сюда его не завозили? Ну, понятно…

- И не подумаю, - хмыкнула я, пряча руки в карманы брюк, естественно, понимая, что нарываюсь на новые неприятности. Нет, а что, промолчать? Кому-то слишком жирненько будет!

- Я, леди Лютеция де Ателье, требую твоих извинений, оборванка! – явно оскорбилась молодая леди, надменно вздергивая и точеный подбородок, и тоненький ровный нос.

Я неприлично хрюкнула вслух. Вот уж не повезло красотке с родственниками!

А я еще, помнится, на свое, алкогольное прозвище жаловалась.

- Тебя имя мое смешит? – зло прищурилась девица, обладающая не совсем стандартной, но все же притягательной красотой. – А ну свое назови!

- Фёкла Романович, - не подумав, брякнула я.

Кто-то откуда-то сверху сдавленно булькнул, а по сторонам разнеслись смешки. Редкий народ как-то сразу понял, что я развлекаюсь, но родовитой даме в голову и мысль не пришла, что я могу солгать ей прилюдно.

Что ж, как говорится, сам дурак!

- Жди отчисления, Романович, - надменно бросила дева, и ее слова звучали не угрозой, а прямым обещанием. – И скажи спасибо. На оскорбление я обычно отвечаю смертью!

На этот раз булькала я от смеха уже вполне открыто. Как страшно, жуть!

А тут еще и ушастый мой нарисовался, с подозрением оглядывая развернувшееся перед ним действо. Агилар точно так же окинул дамочку оценивающим взглядом, мельком взглянул на валяющийся инструмент в футляре… Все сразу понял, и небрежно поинтересовался, вставая рядом:

- Лесь, все в порядке?

Весь такой красивый, обаятельный, серьезный и нарочито-расслабленный, он изящную леди ни капли не впечатлил:

- Морена меня забери, еще и Отступник! Нынче в академию принимают, кого не попадя. Ну, ничего, я  положу этому конец!

И, подобрав юбки, ухватившись за верхнее кольцо кринолина, гордо потащила свое богатство вверх по лестнице.

Мы с Гилом машинально проводили музыкально стучащие по ступенькам каблучки черных сапожек, и многозначительно переглянулись. И, не знаю, как у моего приятеля, но у меня в ушах в такт звучала песенка Ромы Зверя «я ухожу, ухожу, красиво!». А что? Действительно красиво, тут не соврать.

С такой грацией двигаться в тугом корсете, в тяжелой конструкции, поддерживающей форму колокольчика ворох нижних и верхних юбок, да диаметром под метра два…

Это практически с самого рождения в таких ходить надо! Да и приставочка «де» в смешной фамилии о чем-то говорит.

- Зря вы связались с Лютецией, - послышался позади тихий, тяжелый вздох, подтверждая мои мысленные выводы. – Она злопамятная. И лорд-директор – ее родной дядюшка.

Мы с Агиларом оглянулись, как по команде, но говорившего увидели ни сразу. Чуточку позже догадались взглянуть вниз, и только тогда лицезрели лохматую девчонку в круглых очках и неприглядной черной форме, ползающую по полу. Магичка лет двадцати от силы, хрупкая, симпатичная и в веснушках, собирала разбросанные чемоданы, сумки и котомки, потихоньку подбираясь к каягыму, и на нас она старалась не смотреть.