Лицо Воронцова огорченно вытягивается.

– А вы, Катя? – с надеждой спрашивает он.

– Я с удовольствием приду, – обещает Катя.

– Вот и чудесно! – сияет от удовольствия Воронцов.

– Идемте пить чай, – снова приглашаю я его. – Я хотя бы послушаю об этих замечательных метеоритах.

– Да-да! – кивает Воронцов.

И тут собаки снова лают – к калитке подходит председатель сельсовета.

– Федор Игнатьевич, вы тоже к нам? – удивляюсь я.

– Нет, – отвечает председатель и грозно сдвигает лохматые брови. – Я вот к нему!

Он поворачивается к Воронцову.

– Что же это ты делаешь, Алексей Дмитриевич? Я всех школьников собираю на картошку – урожай же пропадает! А ты их какой-то экскурсией сбиваешь!

Воронцов гордо выпрямляется и становится на голову выше Федора Игнатьевича.

– Не какой-то, а научной! Метеориты – это интереснейшее астрономическое явление. К тому же, наблюдается оно очень редко. И мои ученики просто не могут это пропустить.

– Так ведь они всю ночь спать не будут! – возражает председатель. – И какие из них утром будут работники? Нет уж, Алексей Дмитриевич! Вот уберем картошку, а потом уже устраивай свои экскурсии!

– Небесные светила не могут ждать, пока пройдут земные заботы. К тому же, ясные ночи будут только на выходных. Я звонил в Ленинград и узнавал прогноз погоды.

– Так в том-то и дело! – подхватывает Федор Игнатьевич. – С понедельника снова дожди зарядят. Сгниет ведь картошка! Кровь из носу, а надо ее убрать!

Учитель и председатель в воинственных позах замирают друг напротив друга.

– Людям нужны звезды! – провозглашает Алексей Дмитриевич.

И снова воздевает палец к небу.

– А картошка? – возражает председатель. – Картошка людям не нужна?

– Все нужно – и звезды, и картошка, – улыбаюсь я. – Не ссорьтесь. Идемте пить чай и договариваться.

*****

За чашкой крепкого чая всегда легче искать решение.

– Поможем, Федор Игнатьевич, – обещает Воронцов, аккуратно беря длинными пальцами блин. – Я всех школьников соберу и сам на картошку выйду. А экскурсия будет в награду.

– Это другое дело, – подхватывает Федор Игнатьевич. – Это другой разговор! А можно еще чайку? А то мне сейчас в райцентр ехать, вернусь только к вечеру.

– Конечно, Федор Игнатьевич.

Катя заботливо наливает в его чашку крепкую заварку и разбавляет ее кипятком.

– Спасибо, Катюша! – кивает председатель.

– Может быть, предложить охотникам помочь совхозу? – спрашивает Катя.

– А это мысль! – загорается Федор Игнатьевич. – Хотя… люди из Ленинграда едут, отдыхать. Захотят ли они в поле копаться?

– Я поговорю с ними, – предлагаю я.

– Поговори, Андрей Иванович! Дело-то важное! Можно сказать – государственное.

Я отношу в свою машину рюкзак и ружье. Мимоходом провожу пальцем по влажному брезентовому тенту кузова.

Неказистый, но очень проходимый “ЛуАЗ” мне выделило охотничье общество после того, как я согласился остаться в Черемуховке на постоянную работу и взять себе сразу два участка. На колесах куда проще организовывать работу.

Я открываю вольер и свищу собакам:

– Серко, Бойкий, на выход!

Псы весело выскакивают на волю, едва не сбив меня с ног и носятся по двору, радуясь свободе. Я даю им немного побегать, а потом распахиваю дверцу “ЛуАЗа”.

– Сюда!

Собаки дружно запрыгивают в машину и укладываются, высунув длинные языки. Они тоже рады предстоящей охоте.

Я прощаюсь с Воронцовым и Федором Игнатьевичем. Они вместе отправляются в сельсовет. Я с улыбкой смотрю им вслед.

Невысокий, коренастый председатель и нескладный, худой учитель. Федор Игнатьевич шагает неторопливо и основательно – он все делет так. А Воронцов двигается порывисто, размахивает руками и что-то рассказывает председателю.