Болотников криво усмехается.

– Счастливый у вас сегодня день, Андрей Иванович, – говорит он.

Павел тоже подходит к палатке. Видит сетку и спрашивает меня:

– Браконьерство?

– Оно самое, – отвечаю я. – И улики налицо.

– Будем оформлять?

– Конечно.

Присев, я дергаю Глеба за ногу.

Он поджимает ногу, открывает глаза и непонимающим взглядом смотрит на меня. Потом переводит взгляд на фуражку Павла.

В его глазах появляется выражение испуга.

– Доброе утро, – сухо говорю я. – Вылезай. Будем составлять протокол.

Пока Глеб возится в палатке, я подхожу и внимательно осматриваю дырочку в скате. Оборачиваюсь на противоположный берег, прикидывая направление. Потом захожу с другой стороны палатки.

Второй дырочки нет. А пуля непременно бы ее оставила.

– Что ты там ищешь? – спрашивает меня Павел.

– Да так. Ребята, откуда в палатке дырка?

– Нам такую подсунули, – объясняет Дима. – Мы палатки в прокате взяли и не посмотрели внимательно. Как теперь возвращать?

– Можно заплатку наложить, – улыбаюсь я. – Обрезок ткани я вам дам, нитки тоже найдутся. Справитесь?

– Пусть Глеб сам штопает, – говорит Вера. – Андрей, вы покажете нам, как пройти на автобус? Не хочу больше здесь оставаться.

– Идем вместе, – киваю я. – База по дороге, я вас там накормлю. Не голодными же ехать в Ленинград.

Потом оборачиваюсь на Болотникова.

– Соображаешь, что к чему, Иван Николаевич? Если бы дырка оказалась от пули, ты бы легко не отделался. Так что это у тебя сегодня счастливый день. Радуйся.

Болотников молча отворачивается.

Я быстро составляю протокол на Глеба. Парень не отпирается – его поймали с поличным, да еще и похмелье мучает.

Когда я убираю бланк в планшетку, он несмело спрашивает:

– Может, договоримся? Это я в первый раз…

– А что ты предлагаешь? – не глядя на него, спрашиваю я.

– Сейчас.

Глеб, морщась, ныряет в палатку. Копается в своих вещах, щелкает крышкой фотоаппарата. Вылезает и протягивает мне кассету с фотопленкой.

– Вот.

Я беру кассету. Вытаскиваю пленку, держу ее на свету и возвращаю кассету Глебу.

– Отдайте протокол, – просит Глеб. – Иначе у меня в институте проблемы будут, и на работе.

Он смотрит исподлобья, ни следа упрямства не осталось в его взгляде.

– Протокол останется у меня, – говорю я. – Пускать его в ход я не стану.

– Что вам нужно? – злится Глеб.

Я пожимаю плечами.

– Мне – ничего. Я просто не хочу тебя больше видеть. И слышать про тебя тоже не хочу. А вот перед ребятами советую извиниться за свое поведение.

Туристы уже складывают палатки. Охотники помогают им. Все, кроме Болотникова. Он демонстративно стоит в стороне.

– Ну, извините меня! – говорит Глеб. – Ребята!

Ему никто не отвечает. Дима и девочки быстро собирают рюкзаки.

– Мы готовы, – говорит Дима.

– Автобус останавливается в деревне, где ты покупал водку, – говорю я Глебу. – Он довезет тебя до станции. Прощай.

– А лодка? – растерянно спрашивает Глеб. – А палатка? Как я один все потащу? Ребята!

*****

– Пропали выходные, – вздыхает Вера, когда мы подходим к повороту на базу. – Мы только завтра вечером должны были в Ленинград возвращаться.

– Ничего, – подбадриваю я. – Будут в вашей жизни еще походы. Идемте, будем картошку с мясом варить. А потом я подвезу вас на автобус.

– Спасибо, Андрей! – улыбается Вера.

Я вижу, что она рада приглашению. А еще замечаю, что Вера часто поглядывает на Павла. Бросает короткие, быстрых взгляды из-под густых ресниц.

А Павел резко остановливается и хлопает себя ладонью по лбу.

– Картошка! Федор Игнатьевич мне не простит.

– Ты сбежал с картошки? – смеюсь я.

– Почему сбежал-то? – обиженно бурчит Павел. – Я собирался к обеду вернуться. А теперь застрял тут с тобой.