– Мы, наверное, все же задержимся на озере, – говорит Вера. – Глеб из принципа не уйдет отсюда.

– Он вам не нравится? – спрашиваю я.

– Нет.

Вера смешно морщит нос, но отвечает решительно.

– Он ухаживает за мной, и за Леной тоже. Представляете?

– Да, – киваю я. – Знаете, вам необязательно водить с ним дружбу.

– Знаю, – говорит Вера. – Просто мы учимся вместе. Глеб – староста группы.

– Случается.

Чтобы скрыть усмешку, я начинаю убирать со стола.

– Я пойду, – говорит Вера. – Спасибо вам, Андрей!

Я вместе с ней выхожу на крыльцо. Туристы уже собрались и ждут только Веру. Глеб демонстративно барабанит пальцами по грифу гитары, показывая свое нетерпение. Дима помогает Вере надеть рюкзак.

Они идут вдоль берега, к тому месту, откуда их вчера выгнал дождь. Я гляжу им вслед, а когда туристы скрываются за поворотом, свищу собакам.

– Идите гулять, псы!

Псы радостно рвутся на волю и со всех ног уносятся в лес. А я иду проверить лодку, которую спускал на воду Глеб.

Лодка наполовину вытащена на причал. Корма низко сидит в воде.

Я вытаскиваю ее до конца – одной рукой это делать неудобно. Но я перекидываю цепь через плечо и наваливаюсь на нее телом.

Лодка выползает из воды.

Я берусь за борт и переворачиваю ее. Смола с плоского днища содрана, из-под нее виднеются доски.

Все же, придется смолить лодку заново.

*****

Охотники приехали под вечер.

К этому времени я уже успел заново ошкурить наждачной бумагой поврежденное дно лодки. Накрыл ее брезентом от возможного дождя. Досвистался собак и сварил им перловой каши, а себе – макароны с тушенкой. И даже поужинал, сидя прямо на берегу и любуясь темной водой озера.

После обеда поднялся небольшой ветер. Он разогнал облака, и из-за них выглянуло чистое небо. Даже солнце пару раз появлялось и исчезало.

Похоже, синоптики не ошиблись – на открытие охоты будет хорошая погода. Как и полагается на любой важный праздник.

*****

Старый “ПАЗик”, скрипя подвеской, съезжает с дороги. Подкатывает к навесу и останавливается возле моей машины.

Охотники высыпают наружу. Они весело переговариваются, тащат ружья и рюкзаки, набитые припасами, разминают затекшие за время долгой поездки ноги.

Их восемнадцать человек – куда больше, чем может вместить база.

Похоже, Тимофеев отправил ко мне всех желающих, не считая.

Я иду к ним.

Один из охотников узнает меня и с улыбкой идет навстречу. Я тоже помню его – Болотников, кажется, из Репино. Как его зовут?

Иван, вспоминаю я. А вот отчество вылетело из головы напрочь.

Зато я прекрасно помню, как он хотел забрать собак, когда они остались бесприютными после прежнего егеря. И ладно бы, собаки были нужны Болотникову для охоты. Нет, он их на шапки собирался пустить!

Любопытный Бойкий тоже подбегает к Болотникову. Обнюхивает его высокие сапоги, доверчиво тычется мордой в ладонь. Болотников треплет пса по холке и вдруг хватает за загривок, как будто проверяет густоту меха.

Меня захлестывает бешенство. Ладно, пес – он знать ничего не знает о человеческой подлости. Но я-то прекрасно понимаю, что за человек этот Болотников.

И чего это он вдруг приехал ко мне на охоту? Мало у охотничьего общества других баз?

– Здравствуйте, Андрей Иванович, – льстиво улыбается Болотников, показывая мелкие зубы. – А мы к вам на охоту, по старой памяти.

– По старой памяти? – не понимаю я.

– Ну, да. Я же сюда к Жмыхину каждую осень приезжал, забыли?

Жмыхин – это фамилия прежнего егеря. Он попался на продаже оружия, которое нашел в лесном немецком схроне после войны. Ну, и загремел надолго.

Жмыхин и меня пытался подставить – подбросил мне в дом гранату, чтобы отвести подозрение от себя. Гнилой был человек, нехороший.