Егерь императрицы. Гвардия, вперёд! Андрей Булычев

Часть I. Передислокация

Глава 1. В лагере Южной Дунайской армии

– Да бери уже всё, чего ты копаешься?! – Хмурый пожилой каптенармус сдвинул в сторону на деревянной приставке поясной ремень, патронташ на широкой перевязи и кожаные ремни для тесака. – А ну-ка фузею с плеча скинь, дай гляну её!

Семён снял ружьё и протянул его интендантскому унтеру.

– Ух ты, какое антиресное. Не на-ашенское, – протянул тот, с интересом его осматривая. – Клеймо-то здесь каковское, ни разу я ещё такого не видал, – он поковырял ногтем оттиск на казённой части у самого замка. – Цифиры-то да, они понятные, а вот чего тут буквами начертано, никак не уразумею.

– Прусская фузея, при ихнем короле Фридрихе Втором ещё она сделана, – шмыгнув носом, ответил егерь. – Вот тут как раз и прописано по-иноземному, ну а цифиры, они, стало быть, про то, когда она сработана ремесленными была. Мне её год назад капрал мой, Тихон Мухин, во владение передал, а сам он теперяча с нарезным штуцером ходит.

– Ну-ну, прусская, значит, – уважительно протянул каптенармус, – а я-то смотрю, ну никак на нашу тульскую не похожа. Ладно, чего уж тут говорить, обихожена, смазана. Сколы на прикладе, видать, были, так ты затёр, загладил их. А это тут чего такое? – ковырнул он по заусенцам на стволе.

– Дык это от сабель басурманских, Селантий Иванович, – пожал плечами Семён. – Когда турку на штык брали, маненько поозоровал он, посёк вот дуло, пока не угомонился.

– Поозоровал, – проворчал неодобрительно ветеран. – Аккуратнее нужно, Шевцов, вещь-то казённая. По замку бы хлестнул, всю механизму мог бы порушить, особенно ежели ятаганом. Ну, чего, теперь только если затирать. Аккуратненько эдак, без дури. Вон, к оружейному Афанасьеву Василию подойдёшь, он тебе и подскажет как. Так, ну а по ремню чего сказать, хороший ремень, послужит он ещё. Войлоком пройдись, потри его, повохри, значится, обильно, ну и перетопленным ружейным салом с воском потом по верху пройдись. Вид у него потом не хужее нового будет. И всю эту ременную амуницию тоже так же обиходь, – кивнул он на столешницу. – Старую только потом не забудь сдать, у неё срок ещё не вышел. Это вот вас балуют, которые при посольских будут стоять, меняют всё на новое, а кому-то ведь придётся и сданную брать на донос. Так что в порядок всё приведи. Коли худая она будет, велено её не принимать, а старшему каптенармусу о небрежении сдатчика докладывать.

– Понял я, Селантий Иванович, – кивнул егерь, – сегодня уже не успею. С вечера мне в посольский караул вставать. Завтра если только.

– Ну ладно, пущай завтра, – согласился каптенармус. – Только гляди не затягивай. И вот тут на бумаге роспись о получении ставь.

Семён взял лежащее рядом со стопкой листов перо и макнул его в тёмно-зелёного стекла чернильницу. Высунув от усердия язык, вывел на месте галочки три первых буквы своей фамилии.

– О как, даже вкось не пошёл, и без кляксы, – хмыкнул каптенармус. – Видать, хорошо господа офицеры вас грамоте учат. Ладно, ступай, Шевцов, следующего зови. Кто там у нас? – Он глянул в лист и зачитал по слогам: – Баклушин Иван. Пущай заходит. Только не забудь, Шевцов, – старую ременную амуницию завтра до «вечерней зори» от тебя жду!

По всему протяжённому лагерю русской Дунайской армии, стоящей возле Галаца, шла суета. Роты, эскадроны, отдельные команды, батальоны и полки готовились к проведению парада, назначенного светлейшим князем на послезавтра. Парад – дело нешуточное. От того, как ты своё воинство людям начальственным покажешь, такое и у них к тебе отношение будет.

– Хорошо воевал полк? Пустое! Они у тебя ходить не умеют и строевым экзерцициям не обучены. Плохой полк!

Это все знали. Вот и стоял гомон над военным станом. Полковые командиры накручивали господ офицеров, те давали разнос унтерам, и уже за всё отдувались солдаты.

– Ты чего так долго, Шевцов?! – крикнул от длинного ряда палаток старший ротный унтер. – У нас уже два построения было! Рота ногу устала тянуть в строевой ходьбе, а тебя всё нет и нет! Капитан-поручик пятерым увальням штрафные караулы успел выписать.

– Авдей Никитич, да мне с вечера к посольским шатрам вставать, а на самом параде как бы возле иноземцев пребывать, а не в парадном строю, – оправдывался Семён. – Ну какая там строевая ходьба? Мы же с отделением вроде как при посольстве.

– И чего, что при посольстве?! – нахмурился сержант. – Особенные, что ли, вы такие? Вся рота вона к параду готовится, и вы тоже, значит, давайте. Помимо караульной службы, само собой. А то кто его там знает, вдруг начальство передумает и в общую коробку всех поставит, а ты нам всей шеренге ровный шаг собьёшь! Иди, Шевцов, не болтай, – махнул он рукой. – Мундир вон свой выбей, запылился. Сапоги тоже почисти. Через полчаса у нас опять новое построение будет.


– Ваше высокоблагородие, к вам из главного квартирмейстерства! – донёсся крик Никиты снаружи, и в откинутый полог шатра шагнул молоденький офицер.

– Здравия желаю, господин полковник, прапорщик Кузьмин! – доложился он, пристукнув по мягкой земле каблуками. – Вам письмо от главного квартирмейстера армии генерала-поручика фон Оффенберга, – и протянул Егорову свёрнутый вчетверо листок.

Алексей быстро его развернул и пробежал глазами:

«Полковнику Егорову А. П. быть у меня после вечерней зари вместе с секунд-майором Дементьевым и капитаном-поручиком Осокиным».

Подпись, число, оттиск личной печати.

– Можете быть свободны, прапорщик, – кивнул Алексей и вышел вслед за ним из шатра. – Никита, Никита! – крикнул он, оглядывая ряды шатров и палаток со стоящими подле них группками егерей.

От одной из них отделилась фигура и, топая сапогами, понеслась к полковнику.

– Вашвысокоблагородие, старший вестовой Пешков! – затараторил егерь.

– Никита, – прервал его доклад Егоров, – через четверть часа чтобы у меня в шатре были премьер-майор Гусев, секунд-майор Дементьев и капитан-поручик Осокин. Да, и капралов Мухина Тихона и Лаптева Ивана из отборных стрелков тоже ко мне.

– Слушаюсь, ваше высокоблагородие! – козырнул вестовой. – Разрешите исполнять?

– Давай, только поторапливайся, – кивнул Алексей и зашёл в шатёр. А снаружи уже слышалось: «Федот, Ильюха, – бегом ко мне! Задание срочное от господина полковника есть! Ты, Федотка, к отборным полковым стрелкам бежишь за Лаптевым, а ты, Ильюх, – к Беговским в первую роту второго батальона за капралом Мухиным. Я к штабным офицерам. Побегли, время идёт!»

Вскоре в командирском шатре собрались все, кто был нужен.

– Штуцера в ко́злы к боковому столбу ставьте и к столу проходите, – кивнул двум переминающимся у входа капралам полковник. – Смелее, смелее, – подбодрил он егерей, – давай, давай, без стеснения. Вот, рядом с Тимофеем Захаровичем на лавку присаживайтесь.

Подождав, когда все рассядутся, Алексей обвёл всех присутствующих взглядом.

– Господа офицеры, капралы егеря, собрал я вас тут всех для того, чтобы подбить всё, что у нас имеется по тому нашему общему делу, в которое каждый из вас в той или иной степени посвящен. Порученное нам дело – это охрана первых лиц воюющих империй, ведущих ныне переговоры, ну и пригляд за всеми теми, кто рядом с ними обретается. Итак, Сергей Владимирович, докладывайте сначала вы общее, а уж потом каждый дополнит сказанное от себя. Потом подобьём всё, что мы имеем, и после ужина вместе с Сергеем Андреевичем и Тимофеем Захаровичем двинем в главное квартирмейстерство.


– Ваше благородие, на посту без замечаний! – доложился поручику старший караульной тройки. – В британских какое-то шевеление, туды-сюды бегают, – кивнул он на стоящие особняком три больших полевых шатра. – Те, которые к ним позавчера приехали, всё чегой-то гремели внутри, а потом уж по лагерю пошли, – и, понизив голос до шёпота, добавил: – Ну-у, и наши особливые люди, которые тут приставлены были, тоже, стало быть, за ними потопали. Прохор поначалу тоже хотел было идти, да вот с нами остался. А я бы, коли можно было, сам бы следом за иноземцами пробежался.

Дуров окинул взглядом стоящего рядом стрелка со штуцером и задал вопрос:

– Вас же вроде для особого пригляда с нами выставили, чего же тогда не пошёл?

– Дык приметно это слишком, ваше благородие, – пожал тот плечами, – мы-то ведь уже примелькались здесь, стоя у шатров. А как за спиной им идти, так они бы меня тогда сразу распознали. Пусть уж квартирмейстерские им в спину дышат, они-то ведь совсем невидные, всё время в тени держатся. Да и не все ведь иноземцы отсель ушли, трое лишь только. А ну как тут другие чего вдруг худое затеют, а пригляда-то и нет, так что я уж лучше постою.

– Ну-ну, тебе виднее, – кивнул поручик. – У ваших капральств особое задание от господина полковника, туда не лезу. Ну а вам внимательней глядеть и не зевать! – нахмурившись, поглядел он на своих караульных. – Если кто к шатрам из чужих будет идти, то пропуск у него спрашивайте. Вы тут лица при исполнении и проверять каждого право имеете. Если что не так, печати нет на бумаге или вдруг потёртая она, сразу капрала кричите, а уж он за мной сразу пошлёт. Пошли дальше, Пахомыч, – кивнул он стоящему рядом унтер-офицеру. – Нам ещё караулы у турецких шатров проверять, а это, почитай, половина от всех выставленных.

Поручик отошёл, а Вершков, чуть задержавшись, приглушённо отчитал Южакова: